Homo Argenteus. Сознательная история

Процесс пошел

Предлагаю Вашему вниманию статью Захара Прилепина «Знание как медленный процесс» (источник: http://voicesevas.ru/news/43569-znanie-kak-medlennyy-process.html). «Какая-то часть российских граждан, заметил недавно, все время норовит в чем-то разочароваться. Чуть что не по их коленкору выходит — сразу поднимают крик: «Ты предал нас! Предал!» Последнее время периодически спрашивают: «Тебе что, разонравился Донбасс?» О, боги. Донбасс — это не девушка, не яблоня, не праздничная открытка. Там война и мука, там миллионы людей и тысячи интересов. Да, это наша земля. Но о Донбассе надо думать, причем в ежедневном режиме — потому что все меняется, как на самой бешеной и скоростной трассе. Или читал я тут на днях небольшие лекции по эпохе Николая II и о «перестройке» в связи с очередным днем рождением Горбачева. Сразу выяснилось, что немалое количество наших дорогих сограждан категорически не переносят полутонов и минимальных рефлексий по всем этим поводам. Николай Романов, как думают многие, должен быть осмеян и затем изгнан прочь из пределов национальной памяти. Горбачеву — при всем том, что к Михаилу Сергеевичу я, увы, никаких теплых чувств не испытываю, — отказано в праве даже на ошибку, на слабость, на, быть может, неумный, но идеализм. Нет, и он должен быть однозначно объявлен предателем. Заговоришь про эпоху репрессий 30-х годов — и тут позиция части моих уважаемых сограждан проста, как молоток: может, и были перегибы, но в целом процессы шли правильные. Врагов сажали, врагов стреляли, туда им и дорога. Если даешь чуть более сложную картину, сразу подозрительный, с прищуром, вопрос: «Что, переобулся? Теперь презираешь СССР?» О, боги. СССР не виноградная гроздь, чтоб им любоваться. Там была война и мука. Да, это уникальный проект. А дальше надо думать, причем в ежедневном режиме — даже история не фиксируется, она, вот парадокс, тоже видоизменяется. Но нет, сразу в крик, в обиду, в ярость. «А еще ты заступался за одного театрального режиссера. И за одного рэпера. И за одного градоначальника. И на митинги ходил против власти. Или за власть. Впрочем, это не важно! Ходил куда-то!» Что с вами? Отчего вы так легковерны и возбудимы? Я скажу отчего.

Время, в которым мы живем, отчего-то называется «век информации». На самом деле это время ста прочитанных в сутки заголовков, бесконечной череды новостей, которые нам поставляют очень циничные люди, добивающиеся определенного эффекта. Время шумихи. Время, грубо говоря, комикса: когда мы видим картинку и три фразы возле — и делаем на этой нелепой основе какие-то далеко идущие выводы. Как правило, смешные. Как было у советского человека: три газеты, журнал «Юность», журнал «Наука и жизнь», журнал «Рыболов», журнал «Новый мир», два телеканала, сосед, соседка: вот и весь «век информации». С этой информацией можно было пожить, обмозговать ее. Поэтому советский человек брал книжку Валентина Распутина и читал. Брал книжку братьев Стругацких и читал. Это долгая информация. Да, ее можно было разрушить вирусом — каким и была «перестройка», — но затем эта информация неизбежно взяла свое. Человек вернулся к родному, национальному, консервативному. Потому что в нем это было заложено усидчивостью. Сейчас миллион носителей, бесконечные новостные ленты, все куда-то торопятся, спешат очароваться и разочаровываться. Человек обжирается заголовками до тошноты, до икоты, до карусели в глазах. Ни одну долгую информацию не способен усвоить: сразу начинает брыкаться и орать: предатели, меня снова предали! Человек, эй. Успокойся. Надо снова работать над получением долгой информации. Перестать бесноваться. Возьми толстую книжку. Почитай в тишине. Перестать скакать с заголовка на заголовок. Уверяю тебя, человек. Ты ничего не пропустишь. Напротив, многое встанет на свои места. А то так и будет продолжаться, когда скептик, притворно тоскуя, цедит: «Был бы с тебя, товарищ, толк, если б ты и Николая осудил бы, и Ленина не слишком хвалил бы, и за Серебренникова своего не заступался, и рэп не слушал, и про Донбасс позицию свою ясней излагал, и светился поменьше, и отсвечивал бы не так ярко». Все хорошо было б, милый. Просто тогда это был бы не я, а ты, скептик. А я — не ты. Я тот, о котором ты говоришь.

Нынче порой создается одно навязчивое, но ложное, надеюсь, ощущение — вынесу его в отдельную строку. Чтоб заработать легкую славу, нужно потворствовать кровавым инстинктам некоторой части населения России. Люди! Не будьте кровожадными. Никого это еще не доводило до добра. Россия никогда б не была столь огромной географически и не прожила бы тысячу с лишним лет, если б жила по ветхозаветным законам и убивала всякого провинившегося. Более того: надо помнить, что за всяким кровопролитием неизбежно следует жестокое отрезвление, чреватое массовым разочарованием и последующим хаосом. Мы помним, чего притворяться-то, как рада была вся страна перестройке. Как миллионы смотрели, не отрываясь трансляции съездов Верховного Совета, где, куда большие идеалисты, чем Горбачев, за редча-а-а-а-айшими исключениями, несли невиданную чушь. И все они были, не поверите, народными избранниками. Это вы их избрали тогда. Еще я помню, как многие, десятки миллионов обожали Ельцина и верили ему. И главное: мы все помним, с каким остервенением на каждой кухне, у каждого телеэкрана кляли тогда, и в 1987 году, и в 1991 году, и в 1996 году, и даже в 2006 году, Ленина, Сталина и Брежнева. Иной раз я думаю, что делали это сплошь и рядом те же самые люди, что сегодня требуют расправы над престарелым Горбачевым или мертвым Ельциным. То есть я не просто думаю, а многих из этих людей знаю лично. Когда я наблюдаю за нынешним остервенением части нашего общества, у меня возникают два очень разных чувства. С одной стороны, мне понятна эта боль, этот ужас о распаде империи. Со времен распада мой восхитительный народ прошел великий путь, осознав все ошибки последней четверти века. Более того, своим молчаливым и мрачным большинством народ во многом переформатировал власть, заставив прислушаться к своему молчанию — за которым скрыто великое мнение и великая вера. Вера в нашу национальную правоту. Вера в огромность и величие красного XX века. И презрение к разрушителям советского имперского проекта. С другой стороны, я помню и свое остервенение в 1993 году, и в 1996 году, и в 1998 году — когда кошмар предательства элит открылся мне. Я, что скрывать, жаждал тогда реванша, желал отмщения. Мне хотелось перебить всю эту квазидемократическую свору едва ли не своими руками.

Но я помню, как на митинги оппозиции с красными серпасто-молоткастыми знаменами выходили в лучшем случае сотни людей. Сотни! Зато сотни тысяч, в том числе и те, думаю, что сегодня так ретиво возмущаются мягкостью, как им кажется, моей позиции, — курсировали мимо, лениво глядя в окно трамвая на эти, казалось бы, нелепые и смешные сборища. С тех пор прошло двадцать лет и даже больше. Мое остервенение остыло. Даже после Великой Отечественной, спустя четверть века, никто в Советском Союзе не рвался добить всех немцев. Это нормально: мы же люди. Человеку свойственно осмыслять и не растравливать свои раны — смысла в этом все равно нет. Остервенение остыло, но многие только сегодня, с завидным запозданием, вдруг постигли, что мы потеряли. Товарищи дорогие. Давайте лучше вместе учиться различать признаки катастрофы вовремя, а не постфактум. Нас еще ждут новые испытания. Не хотелось бы, чтоб мы осознали их задним умом, как и сегодня — четверть века спустя. И требовали расправы над очередным Горбачевым, когда все уже свершилось, и размахивать руками слишком поздно. Побеждать мумии и воевать с престарелыми — большого ума, знаете, не надо. Помните, наконец, чем более всего гордился национальный гений Александр Сергеевич Пушкин? Тем, что, цитирую: «…милость к падшим призывал». Милость он призывал, слышите? А не суд кровавый» (Прилепин). А вот еще одна интересная статья, ее написал Виктор Евлогин, и называется она так: «Распутье или безпутье?». «​Каким путем пошел бы разум современных противников советской власти, «красного проекта» — если бы они не были безмозглыми чурками? Этот путь намечен, как мне кажется, у классика, М.А. Булгакова, не отличавшегося симпатиями к советской власти. Булгаков подчеркивает, и очень настойчиво, что Абадонна, демон войны в «Мастере и Маргарите» беспристрастно наблюдает, чтобы страдания для обеих воюющих сторон были одинаковыми. Воланд относится бесстрастно к результатам работы Аббадоны и не разделяет негодования Маргариты ужасными последствиями войны, в частности, гибелью невинных младенцев. Аббадона слеп, он всегда в черных очках и не может оказывать предпочтение никому из участников войны. О чем эта метафора? Люди с мозгами (в этом их отличие от безмозглых чурок) могут начинать свой рациональный анализ с «белого» или с «красного» края. Если логика в процессе анализа не сломается — в итоге они придут к единому результату. Так математики (и вообще ученые) приходят к Единой Истине с разных сторон. Если начинать анализ с «красного края» — тогда вначале будут озвучены все положительные стороны советской власти, а затем, методом отрицания, будут вычтены отрицательные. Так через кодификацию положительного наследия мы придем к отрицательной, контрпродуктивной части советского наследия.

Можно пойти обратным путем: вначале озвучить отрицательные стороны «красного проекта» и методом вычитания обозначить в итоге его положительные стороны. Это путь «белой» аналитики, но закончится он в той же точке, теми же выводами, что и путь «красной» аналитики. Почему? Объясняю людям с головой: мы выясняем причины событий, через причины понимаем мотивации их участников. А понимая мотивации участников, мы понимаем и самих участников. Поняв их, вжившись в их шкуру, мы уже не можем их ненавидеть слепо: они становятся нами, и мы говорим об их ошибках (если найдем таковые) — как о собственных ошибках. А у безмозглых людей причин нет. Явление возникает само по себе, из ниоткуда. Возникнув в их голове, таким образом, оно оценивается не как продукт причинно-следственных связей, а как нечто монолитное и чужеродное всему ходу предыдущего. По итогам возникает или яростное неприятие беспричинного явления, или столь же яростная его апологетика. А почему? «Не было, не было, и вдруг появилось!». Удивительно, но при всей вражде красных и белых начетников, советскую власть они расценивают одинаково-инопланетно. Как упавший с неба метеорит. Единым актом, в глазах красных начетников, была прекращена тысячелетняя жестокость и зверства. Таким же единым актом, в глазах белых, она была введена на землю прежней гармонии и аркадских пасторальных пастушков. Если бы речь шла о метеорите — то, с определенными оговорками, такую версию можно было бы принять. Но ведь речь же идет о социальных процессах, выношенных «на стадии беременности» всей человеческой историей! Речь идет об очень долгой предыстории вызревания коммунизма, и об очень долгой истории вины тех, кто не сумел преодолеть без катастрофы чудовищных перекосов и критически-кризисных противоречий рыночной экономики. Любой разумный человек понимает, что Добро не возникло из ничего в 1917 году, равно как и то, что зло, выпестованное тысячелетиями, не кончилось разом в этом году. Наследие тысячелетий генезиса и добра и зла в человека, как таковом, сказывалось и продолжает доселе сказываться, иначе и быть не может: и таланты, и первородный грех у человека в крови! Не разобравшись с вопросами возникновения коммунизма, не разобравшись с вопросами цивилизационной вины его противников (выставляемых белыми и пушистыми «невиновниками») — мы лишаем вопрос смысла. Причем бессмысленными оказываются как восторги сторонников «Совка», так и плевки его непримиримых противников. Если вы считаете это «напастью» — то объясните, откуда «напасть» взялась! А то у вас получается, что она просто с неба упала, ни с того, ни с сего…

Ругательное выражение «красные дьяволы» представляется столь же контрпродуктивным, как и хвалебное выражение «красные смыслы». Потому что в мире рациональности у дьявола не может быть партийности, и у смыслов — тоже. Смыслу противостоит бессмыслица, ее и нужно искать, а не выдумывать разноцветные смыслы. Точно так же и дьявол — един, как источник мирового зла. Безмозглость таких авторов, как, например, Гнилорыбов, проявляется не в том, что он «белый». А в том, что он дает совершенно безумную индульгенцию на любые зверства и преступления всем, кто не «красный». Ибо если ты не член «красной» партии (так получается у Гнилорыбова) — то ты и с дьяволом никаких контактов иметь не можешь. Что бы, не вытворял — все равно «хороший парень»… В этом смысле Булгаков гораздо умнее Гнилорыбова (кто бы сомневался?), когда подчеркивает, что демон-губитель помогает убивать поровну всем участникам войны. А в романе «Белая гвардия» белогвардейский вахмистр рассказывает, как видел большевиков в раю. И объясняет, почему они там. У зла нет партийной принадлежности, у зла есть неотъемлемые сущностные атрибуты. Установивши их средствами ума, мы сможем рассуждать разумно, а не как бесноватые фетишисты, проявляющие в оценках зла пещерное идолопоклонническое язычество. Если человек сунул руку в огонь, и получил сильный ожог, то он должен сделать вывод, что не стоит совать руку в огонь. Такой вывод сделает умный человек. А глупый — начнет матерно ругать огонь «за жестокость», так и не сумев понять причинно-следственной связи между ожогом и своим поступком. Если власть (в идеале — проводниковая среда цивилизации) занимается тем, чем она занималась до 1917 года (и пытается сегодня повторить), то есть совершенно изуверскими формами надругательства над человеком и его насущными жизненными потребностями — она тоже ведет дело к ожогу и обугливанию. Но винит в этом не себя и свое поведение, а почему-то законы естества, согласно которым огонь жжет, вода может утопить, а трясина — засосать.

В истории либерально-рыночного псевдодемократизма была «веллингтоновщина» XIX века, она же «фукуямовщина» XXI века. Это слепое убеждение в абсолютной идеальности собственной власти и ее устройства, в котором что-то менять — только портить. Эту слепоту «конца истории» не сумели просветить никакие шоки трех веков. Мы снова и снова, на разные лады, читаем перепевы темы «идеальности» то США, то Европы, то царской России, которым милостиво разрешают подражать, но упаси Бог сделать замечание или исправление! Такое отношение и доводит ситуацию до стадии «гнойного перитонита», когда заметенные под коврик, спрятанные, припудренные, а не решенные проблемы уже нельзя решить иначе, кроме как скальпелем! То есть — опасной (для цивилизации) операцией со «вскрытием брюха» и негативным воздействием «общего наркоза» на коллективное сознание. Богатейший материал «советского века», ХХ века, который имеет колоссальное значение для цивилизации в целом, для построения разумного общества Единой Истины (рациократии) — вместо исследования и анализа отвергается под маркой «красных дьяволов». Продуктивной конкретизации негатива нет — потому что как исследовать темные пятна, когда все без разбору замазано черной краской? Совершенно очевидно, что в истории СССР, определившей все строение ХХ века, аналитик должен исследовать «катастрофу на взлете звездолета». Такое, увы, случается: где-то в схеме сбой, и космическая ракета вместо выхода на орбиту падает, взрывается… Вопреки тому неумные люди предлагают нам концепцию «черной дыры», при которой трагедия летательного аппарата определенной конструкции подменена запретом на полеты и даже мечты о них. Вместо того, чтобы идти в XXI век, неумные (а может, и бесноватые) люди пытаются реставрировать XIX. А почему тогда сразу не каменный? Если вы считаете, что государственное регулирование вредит экономике, то в каменном веке его вообще не было — потому что и государств еще не было! Употребляются термины, смысла которых горе-критики не понимают. Что такое «зверство»? Вы можете дать определение? А я могу!

Зверство — это поведение, свойственное зверю. То есть существу, для которого нет посторонних норм и ограничений, кроме его собственной воли. Отсюда очевидно, что зверство и частная собственность — сиамские близнецы. Маньяк рассматривает жертву, попавшую к нему в лапы, как свою частную собственность — то есть вещь, с которой он может делать все, что ему вздумается. У жертвы нет прав, нет собственного «я», она целиком и полностью заложник хищника, схватившего ее. Как же вы собираетесь бороться со зверством, если своими руками возводите ему экономический базис (насаждение частной собственности), готовите ему питательный бульон в виде нерегулируемого государством и правом произвола? Советская власть поставила два важнейших для судеб и существования цивилизации вопроса, которых либеральный идиотизм вообще не ставит. Это вопросы о текущем и перспективном смыслах жизни. Ошибки в их решениях приняли в ХХ веке роковой характер, но для будущего человечества сама попытка решения имела огромное значение. Одно дело, если советская власть — отважный летчик-испытатель, погибший при сложнейшем и важнейшем экспериментальном полете, не справившись с не до конца отработанным управлением. Тогда она заслуживает и уважения, и изучения, и посмертной награды. Другое дело, если видеть в ней бессмысленного и беспощадного маньяка, и тем самым отрицать и важнейший для науки эксперимент, и все его драгоценные, кровью добытые, результаты. В предлагаемой ныне концепции либеральной демократии нет ни текущих смыслов человеческой жизни, ни цели движения человечества. Возникает несовместимая с цивилизацией и культурой картина мира, в которой человечество — случайная плесень на влажной поверхности, ни к чему не идущая, да и в текущем своем состоянии совершенно бессмысленная. Такая картина мира у современных антисоветчиков противоречит великому рывку из пещер, во всем прогрессе видит лишь «экологическую проблему» и «психопатию обезьяны» — слезшей с дерева лишь потому, что она свихнулась, сошла с ума. В числе прочего такая картина мира обессмысливает и активно проституируемые антисоветчиками понятия «жестокости» и «беззакония». Они имели смысл в восходящем мире — но в мире «зависшем» они совершенно нелепы. Получается у горе-критиков СССР, что отсутствие жестокости — это просто бездействие, неучастие ни в чем, пилатчина, умывающая руки. Но как же вы остановите убийства, если не убиваете убийц? Тем ли, что просидите в стороне от схватки, надежно спрятавшись? Разум говорит нам, что мы никуда не уйдем от поставленных советской властью вопросов. Мы можем, уважительно анализируя опыт ХХ века (не спорю, страшный опыт) — предложить какие-то иные варианты их решения. Но просто сбежать от них — нельзя. Они догонят.

Вы отрицали ГУЛАГ в Сибири, а он пришел к вам на дом. Капиталистическая фабрика или ферма превращаются на наших глазах в тюрьму, в концлагерь, в душегубку, в газовые камеры. С этим надо что-то делать — или как? Увещевать хозяев — что так нехорошо себя вести? А если не послушают — тогда как? Вам было жалко бандеровцев, когда их расстреливали — а когда они сами стали расстреливать людей, вам никого не жалко? Но самое главное: как совместить безграничность власти владельца над частной собственностью с тем, что законность, по самой сути своей, ограничение? Отменить — ради полноты частной собственности — всякую законность (путь, по которому пошли чубайсоиды)? Откуда же, простите, отменять станете? От законов Хаммурапи? Или еще раньше? Негативные стороны советской власти можно предметно выделить — только если аналитически отделять их от позитивных ее сторон. Понятно, что не все наследие мы берем с собой в будущее. Но полный отказ от наследия — превращает человека в конченого нищего! Ведь все, что у нас есть — создано трудами предков. Но наши оппоненты неспособны к аналитическому разбору. Они полны жаждой «простых решений». А самый простой, самый звериный способ решения — насаждение неограниченной частной собственности, владельцами которой оппоненты, видимо, видят себя. Как, думают, было бы хорошо, если бы я всем владел и ни перед кем, ни за что не отвечал! Чего ж еще надо-то?! Эта позиция возвращает нас к исходному старту, с которого и стартовали все кровавые ужасы ХХ века. Казалось бы, тот, кто не хочет их повторить — не должен возвращаться к их началу… Но куда там! Экстаз антисоветчины даже не понимает, насколько зоологические у него устои, насколько примитивны его предложения. — С Днем непримирения! — радостно восклицает белоказак Гнилорыбов — С нами Бог! С нами правда! Какой Бог? Какая правда? «Волосы» у цитируемого автора «срослись с папахой, чтобы доказать и показать вам тяжесть тернового венка пращуров». Он даже не понимает, что «терновый венец» — это символ миссии и искупления, а не просто символ физиологического страдания. Иначе мы бы говорили о «терновом венце» каждой крысы или кролика, которых треплют в зубах кот или лиса. «Терновый венец» — это когда пострадали за идею, а не просто пострадали. Какая идея у «героев» Гнилорыбова, сросшегося с папахой? «Непредрешенчество»?! То есть будем воевать и убивать, а за что — сами не знаем, не решили пока?!

Будучи многолетним исследователем белого движения, я прекрасно знаю, что оно было безыдейным, как бревно или чурбан. Оставляя в стороне бандитов и садистов, вроде Унгерна и Анненкова, скажем, что основной костяк «белых» составляли люди, даже смутно не представлявшие себе, чего именно они добиваются. И, представляется мне, главная причина их поражения — именно в этом. Солдаты их спрашивали — «за что воюем?», а они отвечали — «пока не знаем, сперва победим, потом вам объявим». Не хочу мазать белых черной краской, среди них были и романтики, и патриоты (как, впрочем, и банальные шкурники-мстители, пытавшиеся вернуть отнятые поместья). Но в смысле цивилизации, ее смыслов и направления, белое движение было совершенно бесплодным, стерилизованным, что роднит его с современным российским либерал-рефоматорством. Эти люди воевали не «за», а «против». Их объединил не проект, а ненависть, у каждого своя: у одного к «жидам», у другого — к «мужичью», у третьего — «к Брест-Литовску» и т.п. Если бы белые победили — то вышло бы (в лучшем случае) то, что вышло у генерала Франко: тупой застой, остановивший историю, 50 или 100 лет торможения, жалкий итог: третьестепенная бедная отсталая страна так и осталась у Франко третьестепенной, бедной и отсталой. А ведь некогда благодатная Испания была сверхдержавой — следовательно, имела потенциал таковой быть. Если у жизни есть смысл, определенное направление — тогда есть и то, что ему способствует, и то, что ему мешает. Отсюда вытекает наше знание о героях и злодеях истории: они соответствовали общей идее или вредили ей? Если этот критерий снять — как их различать? Как либеральные слюнтяи — по степени «безобидности»? Чем меньше человек сделал в жизни, повлиял на события в ней — тем он лучше и праведнее?! Но по такому критерию в героях окажутся сплошь «безобидные» идиоты, пускавшие слюни в углу, пока другие дрались. А ведь (сознайтесь!) — ваш либерализм именно к этому и пришел, к прославлению идиота, к воспеванию горбачевщины, или придурковатого льва, питающегося червями, из детского мультика…

Ведь если принять жизнь в целом как бессмысленную — тогда этой бессмыслице (полагаемой высшим смыслом) — ничто не может помочь, но ничто и помешать тоже не может. Не разбирая причин и смысла террора, тех целей, которые он достиг или не достиг – невозможно осуждать и сам террор. Ибо, как уже писала наша газета — представление о жестокости и беззаконии — ноосферное. Биосфера этих понятий не имеет, в ней то, что есть (каким бы безобразным ни было), и то, что должно быть — идентичны. Царь кого-то убивал, потом царя убили — это все бесконечный сериал мыльной оперы биологического взаимного пожирания: рыбы поедают рыб, гады — гадов, итог процесса — запуск нового цикла того же самого процесса. Это и есть те самые «идеи», от которых «казак Калитвенской станицы Каменского округа Всевеликого Войска Донского» Павел Гнилорыбов «никогда не откажется»? Как он грозит, «мы, природные казаки, никогда от своих идей не откажемся и будем их отстаивать» (источник: https://7×7-journal.ru/post/115533?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com). Потом сообщает, что в Воронеже есть целый казачий либеральный клуб («Донская Либерия»). Само по себе уже звучит безумно, но — «… который выступает против добычи никеля в Прихоперье». Замечательная идея для замечательного клуба, завидующего нищей и дикой африканской стране Либерии! Борьба с никелем! Ее можно дополнить борьбой в целом с металлами, за возрождение каменных орудий и луддизмом борьбы с машинами. Так у глаз, разглядевших «черную дыру» на месте бурного ХХ века «светлым будущим» видится палеолит. Дело же не в одном авторе: они же все такие! Вы их почитайте десять или двадцать статей разных авторов с «приросшими папахами», и увидите, что все они под «СССР» и «социализмом» имеют в виду вообще всякую культуру, и вообще всякую устойчивую государственность. Которые и есть под этими покатыми лбами горилл — «ошибка истории», «черное пятно». «Все обезьяны — как обезьяны, пасутся себе в зарослях бамбука, ни о чем не думают, и только один вид свихнулся, безобразие устроил в виде законов и градостроительства…». К такому что добавишь? Sapienti sat — как говорили древние римляне, «умному достаточно» (Евлогин).

Как видите, уважаемый читатель, совсем разные авторы, совсем разные статьи, но и там, и там, пишется, по сути, об одном и том же — об «умных людях» и людях «неумных». Единственный вопрос, на который не отвечают оба этих автора, это вопрос: «Почему одни люди умные, а другие — неумные»? По мнению же автора, ответ на этот вопрос предельно прост. Если человек не имеет в своем сознании цели в жизни (идеологии, по большому счету), то он — неумный человек, ну а если такая цель присутствует, то перед нами — умный человек. Кто победил в Гражданской войне? Красные. А кто был умней? Белые. Так что, речь здесь идет не об «умных» и «не умных» людях, а о людях, имеющих цель в жизни, и не имеющих. Белые не имели такой цели, потому и проиграли. А у красных такая цель была. Другое дело, что она оказалась неверной (коммунизм невозможно построить, это — лишь красивая Утопия). А «неверное» не может быть «верным» по определению, вот потому, и случилось то, что случилось — Советский Союз «приказал долго жить». Но ведь семьдесят лет он все же простоял. А значит, была какая-то «сермяжная правда» и у социализма. И абсолютно прав Евлогин, когда призывает нас искать зерна истины везде, где только можно. Только найдя все эти зерна и собрав их в одно место, мы сможем определиться со своей целью в жизни (или выбрать верную идеологию), и превратиться в «умных» людей в терминологии Евлогина. Пока же этого нет, мы с Вами будем безуспешно «тыкаться» во все щели вокруг нас, без всякого толку! Автор предлагает Вам здесь свое видение «светлого будущего» для России — «цивилизованный социальный капитализм». Возможно, он прав, а возможно, и нет. Но чтобы определиться с этим непростым вопросом, люди должны знать все альтернативные возможности и выбрать среди них свой собственный идеал этого самого «светлого будущего». Только тогда и сможет сформироваться это будущее, да и то, не сразу, а постепенно. Наши с Вами «личные реальности» начнут перемешиваться друг с другом, в результате чего и получится наше общее будущее. С другой стороны, в чем-то правы и все нетерпеливые (не очень умные) люди, ведь их нетерпение лишь убыстряет процесс перемешивания «личных реальностей». В общем, «люди всякие важны, люди всякие нужны».

А стало быть, напрасно Пригодин обижается на таких людей, они тоже, как умеют, творят общее будущее, правда, даже не осознавая этого. Ну а если у Вас появилась какая-то идеология, которую Вы поддерживаете, значит, Вы творите это будущее уже сознательно. Вот к этому Вас и призывает автор этого сайта. Чтобы достичь какой-то цели, надо, прежде всего, иметь эту цель. А то может получиться, как в известном анекдоте про одноглазого, который водил слепых по девочкам, и наткнулся своим единственным глазом на ветку: «Ну, вот… и пришли. Здравствуйте, девочки». У автора, слава Богу, два глаза, и он не собирается жертвовать ни одним из них, они помогают ему мыслить синхронистически. От левого глаза информация поступает прямо к правому полушарию мозга, а от правого — к левому, задействуя, таким образом, и то, и другое полушарие одновременно (и подсознание, и разум). А научившись мыслить синхронистически, человек уже никогда не перестанет этого делать, даже если у него не будет ни одного глаза. А вот, что по этому поводу думает Денис Клещев в своей статье «Как разрешить неразрешимый вопрос «Что делать = ?» (источник: https://ss69100.livejournal.com/4384265.html). «Всякий раз, когда возникает острая кризисная ситуация, всплывает этот парадоксальный вопрос «Что делать?», привитый русскому сознанию через одноименный роман Чернышевского. И всякий раз интеллигенция, воспитанная на западноевропейской культуре, оказывается в тупике, пытаясь на него ответить. Почему? Да потому что наша интеллектуальная элита привыкла заимствовать идеи с Запада, полагаться на европейскую ученость, которая со времен Эпименида и Зенона Элейского имеет предрасположенность ко всякого рода парадоксальным абстракциям. Именно использование логических парадоксов позволило западной цивилизации выстроить изощренную систему лжи и безумия, апогеем развития которой стала нынешняя эпоха «ни о чем» — эпоха, когда можно сколько угодно думать «ни о чем», но думать «о чем-то», тем более, высказывать мысли «о чем-то» свыше установленного системой лимита стало чем-то запредельным и даже постыдным.

Если бы в России существовала русская интеллектуальная элита, способная тонко чувствовать родной язык, то парадокс «Что делать?» давно был бы решен, и ни один русский человек не наступал бы уже на эти грабли. В нашей ментальной действительности, в живом русском языке самый вопрос «Что делать?» возникает лишь у человека, который не понимает и не знает что делать. Только разум сбитого с толку, не знающего что делать человека, ставит перед собой этот вопрос, изматывающий мозг своей неразрешимостью и тупиковостью. Ответ на вопрос «Что?» возможен только тогда, когда в сознании человека уже имеется образ действия. Но образ действия отвечает на вопрос «Как?», а не на вопрос «Что?». Точно так же, как в парадоксе Эпименида не получается логическим путем установить лжец или нет один критянин, сказавший, что все критяне лжецы, потому что в нем намеренно исключили предмет обвинения, в чем именно они лжецы, в парадоксе «Что делать?» отсутствует предикат суждения: если образ действия известен, постановка вопроса бессмысленна, если образ действия неизвестен, то ответ невозможен, и вопрос опять-таки теряет смысл. Итак, мы пришли к выводу, что для всякого возможного действия нужен конкретный образ. Когда образ определяет происходящее, мы получаем действие, когда происходящее определяет образ, мы получаем воздействие. Конечно, это упрощенная модель, потому что в действительности все наши возможные действия и все воздействия, которые мы на себе испытываем, переплетаются в сложную индивидуальную структуру. На метаисторическом уровне, охватывающем не жизнь одного человека, а жизнь народа или некоторого объединения племен, такой индивидуальной структурой выступает дух и душа народа. Собственно, все отличие народного духа от народной души — и есть отличие двух условных каналов коллективного сознания. Дух подразумевает наличие в сознании некоторого образа, по которому в жизнь претворяются активные действия. Душа подразумевает пассивную способность восприятия тех или иных воздействий.

Русская душа оказалась устойчивее и шире, чем самая большая информационная волна, которую когда-либо поднимали в истории человечества. С одной стороны это хорошо — русская душа не породила агрессивный образ действий, несмотря на все провокации Запада. С другой стороны — русской душой все-таки должен быть порожден тот или иной образ действий, если она не хочет остаться всего лишь бесплодной фикцией. Русский дух находится в ожидании такого образа, он требует действий, но душа до сих пор испытывает на себе воздействие этой чудовищной информационной волны, поэтому образ формируется с большим запозданием. Разрыв между несформировавшимся в русской душе образом действия и потребностью русского духа в действии вызывает неудовлетворенность коллективного сознания, которая проявляется в виде молчаливого протеста против курса, которым по инерции продолжает следовать политическая система России. Каким должно быть обустройство — вот, что важно, вот что должно совпасть с глубинным восприятием русской души. Эту задачу нам однажды придется решать в будущем, в том числе, выбирая будущего президента. Собственно говоря, попытка представить себе образ будущего президента — это и есть попытка сформировать образ действия, которым хотел бы руководствоваться русский дух. Но надо понимать, что президент как глава государства находится в потоке текущих дел и событий, он настолько в них погружен, что на глубокие философские идеи, на творчество, на духовное самосовершенствование у него банально нет времени. Примитивная схема «материальное определяет идеальное» не подтверждается на практике. Если следовать этой логике, то российские миллиардеры давно бы задумались над созданием в русской культуре хоть чего-то претендующего на статус искусства. Но этого не происходит! В действительности материальная энергия, выраженная в промышленности или в накоплении богатств, не может существовать без потока ментальной энергии, которая выражается в образах той или иной эпохи. Не «базис» создает «надстройку», но образ создает и «надстройку», и «базис» всей эпохи — именно образ приводит в движение метаисторические общности, направляя материальную энергию человека.

Подавление образного мышления, пожалуй, и есть самая главная причина кризисной ситуации. Тысячелетие за тысячелетием нам прививаются чуждые образы, порой, самые отвратительные, чтобы русский народ уничтожал сам себя. Наша экономика не работает не потому, что Россия слишком большая страна, а потому, что за этой экономикой нет никакого русского образа действий, ею движет дух «зверя, подобного агнцу» — дух кровожадной орды англосаксов, которая обманом подчинила себе все народы Земли. Если процесс обсуждения новой конституции не решится запустить нынешний президент Путин, то этот процесс однажды все равно придется запустить нашему будущему президенту. При этом целесообразно привлечь к этому обсуждению народы других стран, которые хотят покончить с безнаказанным разгулом англо-американской орды. Сам процесс обсуждения должен способствовать раскрытию не только образа русской души, в ожидании которого находится наш дух, через этот процесс должен раскрыться образ будущего устройства мира — мира, который хочет думать «о чем-то» и высказывать мысли «о чем-то» свыше» (Клещев). По мнению автора, и в этой статье говорится все о том же, что и в двух предыдущих — о русской Душе и русском духе. И написано все очень образно. Однако никак невозможно рассказать в рамках одной статьи о таких огромных понятиях. Автор старается писать как можно более кратко, но и у него уже получилось 12 книг, а полного ответа на вопрос: «Что есть русский дух?», им так и не найдено. Скорее всего, это просто невозможно сделать. А вот что можно сделать, так это — разбудить мысли в головах русских людей, чем автор здесь и занимается. И судя по всему, этот процесс уже пошел!