Homo Argenteus. Сознательная история

Мечта и Вера в мечту

Мечта и Вера в мечту

В предыдущей главе мы лишь коснулись вопроса большой человеческой Мечты, предлагаю продолжить эту тему. «Если вы зарабатываете больше $250 в месяц, то вы богаче 80% населения Земли и живете в условиях, о которых короли не могли и мечтать. Король Франции Людовик XIV, например, в жизни мылся только два раза и то по рекомендации врачей, Филипп-Август упал в обморок из-за запаха почвы, разрыхленной телегой, хирургические операции проводились в антисанитарных условиях, хорошие зубы считались признаком низкого сословия, а хлорид ртути был популярным лекарством. Только вот Всемирная организация здравоохранения утверждает, что людей, несмотря на высокий уровень жизни, мучают стресс, депрессия, неврозы и счастья не видно даже на горизонте. Если мы такие богатые, то почему такие несчастные? Жизнь современного человека часто включает две крайности: бесконечную рутину с короткими перерывами на отпуск или поиск удовольствий. То есть счастье воспринимается как прекращение страданий. В первом случае человек думает: закончу институт, или накачаю мышцы, или куплю машину, или завоюю ту красотку — и тогда заживу счастливо. Маховик рутины все больше раскручивается, цели достигаются, но сразу обесцениваются новыми желаниями. Во втором — жизнь насыщается суррогатными эмоциями и превращается в коллекционирование удовольствий: алкоголь, телевизор, компьютерные игры, социальные сети, бесцельный серфинг по сети, шопоголизм. Такой ритм жизни диктует нам капиталистический мир: он может существовать только в условиях нарастающего потребления. Чем больше мы несчастны, тем больше потребляем. В стрессовых ситуациях мы больше едим, в агрессии можем подраться, а комплекс неполноценности помогает пластическим хирургам постоянно увеличивать выручку. Система нацелена на то, чтобы сделать нас несчастными. Так, глянцевые журналы, социальные сети, доступные кредиты подталкивают покупать вещи «которые нам не нужны, за деньги, которых у нас нет, чтобы впечатлить людей, которые нам не нравятся» (цитата из к/ф «Бойцовский клуб»). Главное — стать лучше других, а деньги — основной инструмент. Только всегда найдутся те, у кого денег больше, а машина круче.

Нейропсихолог Роджер Уолш говорил: «Если за счастьем вы лезете по лестнице успеха, то в конце с удивлением замечаете, что лестница стояла не у той стены». Мы привыкли к широкому выбору и считаем это одним из достижений цивилизации. Как это ни парадоксально, но изобилие приводит к инфляции удовольствий. Большой выбор делает нас несчастными. Нас терзают сомнения: то ли купили, правильный ли сделали выбор, может альтернатива была лучше? Изобилие в еде делает ее не такой вкусной. Не зря в дорогих ресторанах блюда подают маленькими порциями, так они субъективно вкуснее. В 1970-х годах психолог из Мичиганского университета Филип Брикман доказал, что уровень счастья выигравших в лотерею, парализованных и обычных здоровых людей примерно одинаковый. Значит, на счастье влияют не внешние, а внутренние факторы. За удовольствие отвечает комплекс гормонов, в том числе и эндорфины. Без них не обходится и чувство счастья. Организм вознаграждает нас эндорфинами, когда деятельность направлена на выживание и размножение. Вроде бы потребляй и радуйся ­ все так просто. Вот только чем сложнее нервная система, тем специфичнее способы удовлетворения потребностей. Вот у льва есть пища, самки, территория — и его все устраивает. Но нервная система у человека сложнее, и животных радостей ему недостаточно. Это как в компьютерной игре, когда у вас есть чит-код на бесконечное количество ресурсов: через пару минут игра становится абсолютно не интересной. Человеку постоянно нужно преодолевать препятствия. Чем сложнее задача, тем больше сил нужно приложить и тем больше будет эмоциональный урожай. Комфортная и безопасная жизнь лишает эндорфинов. Раньше было как? Пошел зимой за дровами в лес, убежал от медведя, замерз, пришел домой, порадовался, что медведь не заломал, отогрелся, жена накормила. И запустился внутренний процесс насыщения эндорфинами. Вопрос о том, почему нам так сложно быть счастливыми, разобрали. Так что же нужно делать, чтобы приблизиться к счастью?

Наладить отношения с окружающими. Исследование эмоционального здоровья, которое проводилось Гарвардским институтом на протяжении 75 лет, показало, что основа счастливой жизни — теплые взаимоотношения с окружающими людьми. Не давайте советов, если не попросили, и больше слушайте, не зря же у человека один рот и пара ушей. Понимание того, что люди не должны оправдывать ваши ожидания, а могут жить так, как хочется, помогает улучшить отношения. Старайтесь не лезть ни в чью жизнь. Ведь живя чужой жизнью, свою не проживешь. Перестать жадничать. Психолог Элизабет Данн, опросив 600 американцев, пришла к выводу, что те, кто часть денег тратит на благотворительность и подарки друзьям, счастливее тех, кто обеспечивает только себя. А волонтерство, доказали в Университете Джона Хопкинса в 2004 году, благоприятно сказывается на умственных и физических процессах человека, замедляя старение. Созидать. Профессор психологии Михай Чиксентмихайи в результате многолетних исследований выяснил, что самые счастливые моменты в своей жизни человек переживает не во время отдыха, а воплощая идеи в реальность. Поскольку новаторская деятельность помогает выживать человеку как виду, то работа над новыми открытиями приносит огромное удовольствие. Чем больше вложения психической энергии в процесс созидания, тем больше уровень удовлетворения. При достижении результатов в работе у человека постепенно формируется понимание ценности самого себя. А накопленные заслуги, в отличие от потребительства, поддерживают чувство радости в течение продолжительного времени. Знаете, счастье не зависит от денег или покупок. Это не результат везения или стечения обстоятельств. Нет рецепта, нет даже единого понимания, что это такое. До сих пор ни один из великих умов не смог до конца разобраться в этом вопросе. Главное, что счастье — это дорога без конца, ведь нет той точки, куда вы попадете и поймете, что все, никуда идти не нужно, можно остановиться и наслаждаться. Посмотрите, как дети радуются жизни. Без причин. Их мало интересует результат, они наслаждаются процессом. Есть чему у них поучиться» («Почему деньги не делают нас счастливыми», источник: https://matveychev-oleg.livejournal.com/8709390.html).

Почему же дети так счастливы? Только по одной причине — у них есть своя «детская мечта», и они искренне верят, что эта мечта обязательно станет былью. Согласно Википедии, «мечта — особый вид воображения, представляющий собой самостоятельное создание новых образов и направленный на будущую деятельность, выражающий желания человека и, в отличие от творческого воображения, не включенный непосредственно в деятельность в данный момент. Образ, формируемый мечтой, как правило, имеет следующие признаки: конкретность желаемого (многие детали и частности); слабая выраженность конкретных путей к реализации; эмоциональная насыщенность образа; соединение мечты с чувством определенной уверенности в ее осуществимости; творческий характер образа; позитивное и конструктивное направление». Это — все, что написано в соответствующей статье Википедии. Согласитесь, читатель, не густо! Другими словами, взрослые люди (по крайней мере, те, которые написали эту статью) уже давным-давно забыли о своей «детской мечте» и разучились мечтать в принципе. Оттого они и не знают, что такое МЕЧТА. Более того, они не знают, и что такое ВЕРА. Правда, о последнем термине в Википедии написано больше, чем о первом. «Вера — признание чего-либо истинным, независимо от фактического или логического обоснования, преимущественно в силу самого характера отношения субъекта к предмету веры. Отличительной особенностью познания, реализующегося в вере, является приверженность принципам диалогичности, согласно которым субъект веры активно соотносит самораскрывающийся объект веры с собой. В этом смысле религиозная вера отличается от философского или научного знания не тем, что не вполне аргументирована или уверена в своем предмете, а по способу получения и обоснования своего знания. Религиозная вера имеет в качестве своей особенности веру в реальность и субстанциональность сверхъестественного; предмет веры религиозного индивида объективируется, человек убежден в том, что объектом его веры является не мысль или понятие о Боге, а сам Бог — сверхъестественное как реально существующее. В ряде религиозных систем, в частности в христианстве, вера занимает центральную мировоззренческую позицию. В целом, имеет место большое разнообразие оценок влияния, оказываемого верой на жизнь человека и общества. Вера обусловлена особенностями психики человека. Безоговорочно принятые сведения, тексты, явления, события или собственные представления и умозаключения в дальнейшем могут выступать основой самоидентификации, определять некоторые из поступков, суждений, норм поведения и отношений».

Ну а, по мнению автора этого сайта, Вера и ее сила лишь определяют возможность человека получать напрямую из Мирового сознания «интуитивные знания». Автор разделяет знания (так же, как и Юнг) — на логические и интуитивные. Первые (логические знания) человек получает на основе своего жизненного опыта (проведенных опытов) с помощью осознания результатов опытов и соотнесения их с исходными данными. Для этого человек используется свой разум — разделяет общую картину на составные части и анализирует каждую часть по отдельности. Ну а интуитивные знания человек черпает прямо из пси-поля Земли, и в этом процессе главную роль играет его подсознание. Для того, чтобы в сознании человека прижились логические знания, ему необходимо доказать их истинность. Ну а интуитивные знания человеку достаточно лишь осознать. Русское слово «вера» восходит к праслав. věra (ст.‑слав. вѣра, болг. вя́ра, польск. wiara, чеш. víra), которое в свою очередь является субстантивированной формой женского рода праиндоевропейского прилагательного wēros (др.-в.-нем. wâr «правдивый, верный», др.-ирл. fír «правдивый, истинный», лат. vērus «истинный, правдивый»). Другими словами, Правда и Вера — неразделимые понятия. «Истинная» вера (то есть такая вера, которая, по мнению христиан, не основана на предрассудках) рассматривается ими как практическое решение проблемы признания наличия принципиально непознаваемых сущностей, высшая из которых — Бог. При этом принципиальная конечность, ограниченность человеческого познания (например, не вызывает сомнения, что невозможно отыскать и зафиксировать на информационных носителях все простые числа, поскольку их бесконечно много) считается доказательством необходимости веры, которая трактуется как готовность человека действовать, несмотря на неполноту имеющихся у него знаний. В применении к Богу это означает, что хотя ни один человек никогда не сможет исчерпывающе постичь природу, однако имеющиеся у верующего «доказательства» истинности Пророка или Посланника Божьего достаточны для того, чтобы следовать Его заповедям.

В социологии религии различают несколько типов верующих: глубоко верующие, у которых религиозная вера играет определяющую роль в их жизни и поведении; верующие, у которых религиозная вера занимает второстепенное место в их жизни и слабо мотивирует их поведение; колеблющиеся, у которых отсутствует прочная религиозная вера и которые проявляют колебания в отношении выбора между религией и атеизмом, что соответственно отражается и в их поведении. Вера, возможно, является универсальным свойством для человеческой природы и важнейшей составной частью мировоззрения верующего человека; она проникает во все элементы его жизни. Существует мнение, что вера проистекает из потребности человека обмениваться опытом с другими людьми в ходе совместного труда и обобщения опыта. Верующие люди из одного сообщества имеют примерно одни и те же представления о мире, поскольку склонны доверять опыту соплеменников, как прошлому (традиция), так и настоящему. Поэтому веру можно расценить как коллективное представление о мире. К этому же мнению склоняется и автор этого сайта. Более того, автор считает, что все люди на Земле — верующие, просто Вера у всех разная. Религиозные люди верят в физическое существование Бога, а атеисты верят, что Бога нет. В любом случае, логически доказать истинность того или иного суждения не представляется возможным. Объекты веры обычно не даны субъекту чувственно и выступают лишь в виде возможности. При этом объект веры представляется существующим в действительности, образно, эмоционально. В качестве субъекта веры может выступать индивид, социальная группа и общество в целом. Вера отражает не только объект, но главным образом отношение к нему субъекта, а тем самым и общественное бытие субъекта, его потребности и интересы. Когда у какого-то человеческого сообщества есть общая Мечта (идея), это сообщество сплачивается через Веру в Мечту. Ну а когда, такой Мечты нет, сообщество представляет собой лишь группу индивидуумов с общими интересами.

К сожалению, современное человечество как раз и является такой «группой индивидуумов с общими интересами». Согласно же Википедии, общество — это группа людей, обладающих разными интересами, ценностями и целями (с этим автор просто вынужден согласиться), и общество не является динамической системой (а вот с этим — нет). Любое человеческое общество — это, прежде всего, именно динамическая система (система, множество элементов, для которой заданы функциональной зависимостью между временем и положением в фазовом пространстве каждого элемента системы). Недаром автор писал здесь о противофазности «смены поколений» на Западе и в России. Человеческие общества характеризуются моделью отношений (социальных отношений) между людьми, которая может быть описана как совокупность таких отношений между его субъектами. В социальных науках, общество в целом часто демонстрирует стратификацию (социальная стратификация — одно из основных понятий социологии, обозначающее систему признаков и критериев социального расслоения, положения в обществе). Общество — это надиндивидуальное, надгрупповое и надинституциональное объединение людей, которому присущи различные виды социальной дифференциации и разделения труда. Общество можно характеризовать по многим признакам: к примеру, по национальному — французское, российское, немецкое; государственному и культурному; по территориальному и временному; по способу производства и т. д. Общество нередко отождествляется с социальностью вообще и сводится к формам общения и совместной деятельности людей. С другой точки зрения, сами по себе люди, находящиеся в общении и занятые совместной деятельностью, включая распределение совместно произведенного продукта, еще не составляют в социологическом понимании общества, поскольку остаются теми же людьми, включенными в групповые (в том числе коллективные) формы жизнедеятельности. Если натурализм утверждает, что общество сводится к своим материальным носителям, то в феноменологических его интерпретациях общество относится к видам сознания и формам общения. В этом определении человеческого общества автор согласен лишь с тем, что оно является «надиндивидуальным».

Это действительно так, но человеческое общество не может быть «надгрупповым и надинституциональным». Любое человеческое общество состоит из различных групп людей, объединенных общими интересами, целями и идеями. И каждая из таких групп имеет иерархичное построение, как внутри себя, так и снаружи — во взаимосвязях групп друг с другом. Общество в феноменологическом понимании — это mens intensas (разум, мысль как бы в себе) — множество социальных миров наших ментальностей, миров, запечатленных в нашем сознании. Общество при натуралистическом подходе — это res extensas (вещи протяженные) — совокупность тел, физических и биологических, находящихся в реальных объективных отношениях друг к другу. К. Маркс в своих работах раскрывает сущность общества, которая кроется не в людях самих по себе, а в тех отношениях, в которые они вступают друг с другом в процессе своей жизнедеятельности. Общество, по К. Марксу, есть совокупность общественных отношений. Родовым понятием по отношению к понятию «общество» является «общность людей». Социальная общность выступает основной формой жизнедеятельности людей. В то же время общество не сводится к социальной общности, то есть это понятие по своему объему гораздо шире и содержит в себе, прежде всего, социальные механизмы собственного воспроизводства, не сводимые к биологическим. Это значит, что не общность вторична по отношению к обществу, а общество вырастает из социальной общности. В своей одноименной работе Ф. Теннис, опираясь на анализ работ К. Маркса, показал первичность общины по отношению к обществу. Исторически первой формой существования человеческого рода как общности людей явилась родовая община. «При ближайшем рассмотрении термина общности — пишет Ф. Теннис, — она может возникнуть из естественных отношений, поскольку они стали социальными. Здесь кровно-родственные отношения всегда оказываются наиболее общими и самыми естественными узами, связывающими людей». В процессе исторического развития общества менялись, прежде всего, основные формы общности людей — от родовой и соседской общинной, сословной и социально-классовой до современных социокультурных сообществ. Социологический реляционизм рассматривает общество через взаимоотнесенность всех элементов и их взаимно обосновывающую значимость внутри определенной системы, существенные только для определенного исторического типа бытия, при изменении которого меняется и сама система. Такое определение реляционизма дает К. Мангейм в «Идеологии и утопии» (1929). Общество в реляционистской трактовке — это relationibus inter res (отношения между вещами).

Социолог Джерард Ленски предлагал различать типы общества на основании уровня их технологического, коммуникационного и экономического развития; его классификация включала пять разновидностей — общество охоты и собирательства, простое и сложное сельскохозяйственные, индустриальное и особое (то есть не подпадающее под какой-либо конкретный тип). Похожую систему несколько ранее разработали культурные антропологи Мортон Фрид и Элман Сервис; в ней наличествовали четыре этапа социальной эволюции, выделяемые на базе показателей общественного неравенства и роли государства в жизни общества, а именно — группы охотников и собирателей (где производилось разделение обязанностей и ответственности), племена (где появились первые признаки социальных рангов и общественного престижа), стратифицированные сообщества и цивилизации (характеризуемые наличием сложной общественной иерархии и организованного институционализированного правительства). Кроме того, в качестве отдельных типов могут рассматриваться все человечество в целом и виртуальное общество, характерное для информационного века и существующее в Интернете. С течением времени некоторые общества развивались по направлению к более сложным формам организации и управления. Соответствующая культурная эволюция оказала значительное воздействие на общественные модели: племена охотников и собирателей оседали вокруг сезонных источников пищи, преобразуюсь в деревни, те, в свою очередь, разрастались и превращались в города того или иного размера, а затем эволюционировали в города-государства и национальные государственные объединения. По мере развития общества разнообразные явления, характерные для людских коллективов, подвергаются институционализации, происходит выработка определенных норм, которым надлежит следовать. Для многих форм общества характерны одни и те же явления: совместная деятельность, избегание, возложение вины (англ. scapegoating), щедрость, разделение рисков, вознаграждение и т. п. Общество, к примеру, может официально признавать заслуги индивида или группы, наделяя их определенным статусом, если они совершают некоторое желаемое или одобряемое действие. Практически во всех сообществах наблюдается совершение самоотверженных действий в интересах группы, и т. д.

В любом случае, главной объединяющей силой любого человеческого общества во все времена была и остается их общая идеология (или Мечта). В свое время такая идеология была «забита» в Советской конституции (в виде коммунистических принципов), но она напрочь отсутствует в нынешней Конституции России. Именно по этой причине и перестал существовать в виде единой общности людей наш современный русский народ. Менталитет народа сохранился (именно он и удерживает «Русский мир» от полного распада), а вот общей идеологии (Мечты) у него уже нет. Автор этого сайта, как может, пытается исправить сложившееся положение дел. И предлагает Вам, уважаемый читатель, в качестве такой Мечты — построение в России «цивилизованного социального капитализма». Сделать это сложно, но можно (смотри главу «Хронология реформ» в двенадцатой книге сайта). Так что, это — совсем не Утопия, как многие думают. Но даже Утопия годится в качестве общей Мечты, например, в СССР общей Мечтой была коммунистическая Утопия. Другое дело, что Утопия в качестве Мечты (как, оказалось) обладает недостаточной жизнестойкостью (потому-то и развалился Советский Союз). Тем не менее, этой Утопии хватило на целых семьдесят лет. В истории социальной философии могут быть выделены следующие парадигмы интерпретации общества:

  1. Отождествление общества с организмом и попытка объяснить социальную жизнь биологическими закономерностями. В XX веке концепция органицизма утратила популярность;
  2. Концепция общества как продукта произвольного соглашения индивидов (см. Общественный договор, Руссо, Жан-Жак);
  3. Антропологический принцип рассмотрения общества и человека как части природы (Спиноза, Дидро и др.). Достойным существования признавалось лишь общество, соответствующее подлинной, высокой, неизменной природе человека. В современных условиях наиболее полное обоснование философской антропологии дано Шелером;
  4. Теория социального действия, возникшая в 20-е годы XX века (Понимающая социология). Согласно этой теории, в основе социальных отношений лежит установление «смысла» (понимание) намерений и целей действий друг друга. Главное во взаимодействии между людьми — осознание ими общих целей и задач и то, чтобы действие было адекватно понято другими участниками социального отношения;

5.Функционалистский подход (Парсонс, Мертон). Общество рассматривается как система.

Понятие «общество» предполагает осознание объективных закономерностей коллективной жизни людей. Уже в древности были осознаны все главные проблемы в понимании сущности общества: насколько общество отличается от природы (одни мыслители вообще стирали грань между обществом и природой, другие же абсолютизировали различия между ними); каково соотношение коллективного и индивидуального начал в жизни общества (одни трактовали общество как сумму индивидов, а другие, напротив, рассматривали общество как самодовлеющую целостность); как сочетаются в развитии общества конфликт и солидарность (одни считают двигателем развития общества его внутренние противоречия, другие — стремление к гармонии интересов); как изменяется общество (наблюдается ли совершенствование, прогресс, или общество развивается циклически). В социологии не раз предпринимались попытки дать окончательное определение общества и выделить его существенные признаки — наиболее типичные, устойчивые и повторяющиеся моменты его жизни. Так, Эмиль Дюркгейм усматривает первооснову устойчивости и единства общества в признаках наличия коллективного сознания, общей воли, препятствующей губительной силе человеческого эгоизма. Роберт Мертон убежден, что главным для общества является существование неких фундаментальных ценностей, благодаря которым каждый индивид ориентирован на соблюдение совместных норм жизнедеятельности, что является основой сохранения общества. Нейл Смелзер определяет в качестве отличительных признаков общества как объединения людей наличие географических границ, общую законодательную систему и определенную национальную (социокультурную) идентичность. Американский социолог Эдвард Шилз полагает, что основу общества составляет такая его характеристика, как функционирование публичной власти, обеспечивающей контроль над всей территорией и насаждающей общую культуру. Э. Шилз выделяет следующие критерии общества: оно не является частью более крупной системы; браки заключаются между представителями данного объединения; оно пополняется преимущественно за счет детей тех людей, которые уже являются его признанными представителями; объединение имеет территорию, которую считает своей собственной; у общества есть собственное название и собственная история; оно обладает собственной системой управления; объединение существует дольше средней продолжительности жизни отдельного индивида; его объединяет общая система ценностей (обычаев, традиций, норм, законов, правил), которую называют культурой.

По мнению автора этого сайта, критерии общества обозначены наиболее четко именно у Шилза. У него не обозначен лишь один критерий — наличие общей Мечты. Однако этот критерий действительно отсутствует практически во всех современных обществах. Ну а самодеятельность, автономность, самоорганизация и саморазвитие, в той или иной мере, присущи, не только всему обществу в целом, но и его отдельным подсистемам и элементам. Но самодостаточным может быть только общество в целом. Ни одна из подсистем, в него входящих, самодостаточной не является. Только взятые во взаимосвязи социальные общности, социальные группы, социальные организации и социальные институты (семья, образование, экономика, политика и т. п.) составляют общество в целом как самодостаточную систему. По глубокому убеждению автора, наличие общей Мечты как раз и является обязательным условием самодостаточности любого человеческого общества. Возьмем, например, «Американскую Мечту». Американская мечта (англ. American Dream) — выражение, часто употребляемое для обозначения жизненных идеалов жителей США как в материальном, так и в духовном смысле. В «Политическом словаре» Уильяма Сефайра сказано: «Американская мечта — идеал свободы или возможностей, который был сформулирован «отцами-основателями»; духовная мощь нации. Если американская система — это скелет американской политики, то американская мечта — ее душа». Значение понятия «американская мечта» весьма расплывчато. Так, историк Ф. Карпентер писал: «Американская мечта никогда не была точно определена и, очевидно, никогда не будет определена. Она одновременно и слишком разнообразна, и слишком смутна: разные люди вкладывают разный смысл в это понятие». Тем не менее, почти всем президентам США при вступлении в должность и при принятии ответственных решений приходится обещать своим избирателям, что их политика будет приближать реализацию этой мечты. Точно такое же отношение должно быть и к «Русской Мечте». Построение в России «цивилизованного социального капитализма» — лишь маленькая часть этой Мечты. В конце концов, мы обязательно построим что-то подобное у себя в стране, но это совсем не означает, что тогда Мечта будет достигнута. Мечта, как и «светлое будущее» — недостижима в принципе. Ведь достигнув одной цели, люди обязательно ставят перед собой какие-то другие, еще недостигнутые цели. А полное исполнение Мечты (или достижение «светлого будущего») означает только одно — конец жизни.

Главное в любой Мечте, не она сама, а Вера в нее и стремление человека к ее достижению. Главным же содержимым «Русской Мечты» является менталитет русского народа — Справедливость, Равенство, Братство, Свобода ДЛЯ ВСЕХ! Таким он был во все времена, и именно этот менталитет и определил появление на нашей Земле одной из двух «вечных империй» — России. Другой такой империей является Китай. К слову сказать, менталитет народа, его населяющего, примерно такой же, как и у нас, только со своими восточными «прибамбасами». Все русские люди подсознательно верят в «Русскую Мечту», но вот незадача, многие из них ее просто не осознают. Автор же здесь как раз и старается донести эту Мечту до сознания (разума) своих читателей, как в ее духовном понимании, так и в ее конкретном воплощении. Однако описать что-то духовное одними словами крайне затруднительно, вот он и старается подступиться к этому с другой стороны — со стороны конкретного воплощения. Самым же ближайшим во времени воплощением этой «Русской Мечты» является построение в России «цивилизованного социального капитализма», в котором как раз и проявляются все черты менталитета русского народа. Построив же подобное государство, люди наверняка поймут, что оно в чем-то не соответствует «Русской Мечте» и начнут строить новое государство. Ко всему прочему, не стоит забывать и то, что любая мечта меняется вместе с изменением самих людей, в нее верящих. А «меняются времена, меняются и люди».