Феномен государственности
Продолжим разговор, начатый в прошлой главе. Автор предлагает Вашему вниманию статью Николая Старикова «День России и национальная идея России» (источник: https://nstarikov.ru/blog/104595). «12 июня в нашей стране отмечается праздник — День России. Праздники и дополнительный выходной — это всегда хорошо. Вопрос только в том, что за дата отмечается и чему посвящен праздничный день. И вот тут хочется сказать, что День России — это единственный праздник в нашей стране, к которому есть много вопросов. Это единственный день, когда праздновать, по сути, нечего. Потому, что ничего хорошего отмечаемая дата России не принесла и продолжение «отмечания» ее и далее наносит нашей стране ущерб. Что же мы празднуем 12 июня, под красивым и правильным названием День России? Вариантов может быть немного — либо дату основания государства, либо великую победу в какой-то схватке со страшным врагом, когда само существование страны и народа было поставлено под сомнение. Что же еще отмечать в день с таким названием? Ну, может, еще, когда страну кто-то «открыл», как это случилось с ацтеками и майя. Жили себе люди тысячу лет, пока испанцы не произвели их «открытие», в ходе которого большинство местного населения исчезло. Так вот для России все это не подходит. Мы имеем тысячелетнюю государственность, и 12 июня никак не является датой начала этого великого пути. Никто, слава богу, нас не «открывал». 12 июня наш многонациональный народ не ставил точку в борьбе со страшным врагом. Так что же мы празднуем? 12 июня 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР принял «Декларацию о государственном суверенитете». РСФСР противопоставила себя СССР, то есть… Россия против России. Произошло все это по воле двух политиков, при имени которых плюется 99% населения бывшего СССР. Горбачев и Ельцин, воюя за власть, разорвали страну на части. В этот день была заложена бомба под Советский Союз, который, как бы с этим ни спорили отдельные недалекие личности, был и являлся Большой Россией! Враги и друзья так СССР и называли — Россия. И Черчилль, и Гитлер, и Рузвельт, и Трумэн, и другие политики разного времени и разного калибра всегда понимали, писали и говорили о том, что «СССР» равно «Россия». Именно с 12 июня 1990 года, ставшего первой частью трагедии 1991 года, пошли нелепые заявления о том, что Россия «молодая страна» и ей «всего 28 лет». То есть мы отмечаем дату независимости нашей страны… от самой себя. Мы празднуем потерю территорий, мы ликуем в день, когда будущая война на Донбассе между русскими и русскими, имеющими украинский паспорт, стала неизбежным последствием происходящего распада.
Тут праздновать нечего — нынешняя дата празднования Дня России, 12 июня, — совершенно не соответствует сути и духу торжества. Эта дата разрушительна по своей сути. 12 июня — это не день победы, а день поражения нашей страны. Сегодняшняя ситуация такова: русские — наибольший в мире разделенный народ. Если не считать китайцев, у которых схожая с нами проблема. Разделяют нас государственные границы, нарезанные именно после того, как Россия объявила независимость от самой себя. Вам радостно, оттого что русский, проживавший в Узбекистане или на Украине, так до сих пор и не получил гражданство Российской Федерации? Мне от этого становится печально. Эта ситуация должна быть изменена. И речь не только о выдаче российского гражданства всем представителям коренных народов России, проживающих за рубежами Родины, но и об изменении смысла праздника 12 июня. Сначала мы с коллегами думали, что надо просто перенести дату празднования дня России. Патриотические силы предлагали много вариантов: предлагали 2 февраля — победа в Сталинградской битве; 12 апреля — в этот день в 1961 году Юрий Гагарин первым полетел в космос; 24 июня — в 1945 году в этот день состоялся Парад Победы на Красной площади, и многие другие. Но самым правильным нам казался такой вариант: 21 марта. В этот день в 2014 году президент России Владимир Путин подписал конституционный закон о вступлении Крыма в состав РФ и образовании в стране двух новых субъектов — Республики Крым и города федерального значения Севастополь. Говорить о важности этих событий не буду — это знает сегодня каждый. Вот это было бы прекрасным Днем России — день возвращения части народа, а не день потерь; день воссоединения, а не разъединения! Поговорив с российскими дипломатами, моими друзьями, я понял, что есть еще один нюанс. Нестабильность и катастрофы крушения нашего государства улеглись и прошли. Наступила стабильность — в том числе и в праздновании нашими посольствами Дня России. Уже достаточно давно в этот день наша дипломатическая служба приглашает коллег, наших соотечественников, важных, нужных и влиятельных людей. К этому привыкли во всех странах мира. Смена этого дня может быть воспринята, как начало у нас новой нестабильности, а это уже потенциальный ущерб нашим интересам.
Поэтому есть предложение. Оставить День России 12 июня! Но полностью поменять его смысл. Забыть о «ельцинском» смысле этого летнего дня, наполнить его новым смыслом. Позитивным и созидательным. Для этого 12 июня надо сделать что-то важное и нужное, что, полностью перечеркнув старое, изменило бы логику, выводы и мораль торжества! И такое дело есть. Это воссоединение русского народа. Это и должно стать нашей национальной идеей! В 2019 году Путин уже выпустил указы о предоставлении российского гражданства в ускоренном порядке жителям Донбасса. Это очень правильный и очень важный шаг. Теперь его нужно продолжить — издать указ о предоставлении за три месяца российского гражданства всем, у кого есть украинский паспорт. Разумеется, всем, кроме воров, нацистов и Саакашвили. Подписать такой указ надо именно в день 12 июня. Желательно две тысячи ближайшего года. Вот тогда День России станет действительно праздником!» А вот и еще одна статья, на этот раз от Берберова — «Феномен государственности и бред либерализма» А. Берберов (источник: https://ss69100.livejournal.com/4503187.html). «Новая монография А. Леонидова (Филиппова) «ФЕНОМЕН ГОСУДАРСТВЕННОСТИ», которая еще только готовится к печати — это ответ на все либеральные провокации, причем исчерпывающий, полный и данный заранее. Пишу, как рецензент! В небольшой по объему и популярно написанной книжке раскрываются очевидности, которые в корне обесточивают весь либеральный бред, которым нас столько лет пичкают. На чем построено крушение СССР, попытки развалить Россию и вообще всякая антигосударственная подрывная деятельность? Свои выводы Леонидов, как социопатолог, делает на массиве многолетнего изучения деструктивных общественных практик. Он подробно описывает реально-историческое становление государства, как института исторической практики. У государства есть две функции: предоставляющая и подавляющая. Невозможно, говорит Леонидов, ни в древнем мире, ни сегодня представить себе систему, которая что-либо предоставляла бы человеку, но при этом никак его не подавляла, ни в чем не ограничивала. Такая система была бы абсолютно беззащитна и моментально растащена — так, что очень быстро ей стало бы нечего и неоткуда предоставлять.
Далее Леонидов рассматривает (вторя Гоббсу) абсолютно деструктивную роль анархической «свободы», хаоса до государства и в периоды крушения государств. Леонидов новыми материалами подтверждает вывод Гоббса о том, что анархия и смута страшнее всего. Террор государства, пишет автор, всегда идеологический, следовательно, имеет критерии локации. В отсутствии или крайнем ослаблении государства начинается первичный, зоологический террор, который не управляется из единого центра, абсолютно безыдейный, и ведется всеми против всех с целью перераспределения всех и всяческих благ и возможностей. Остановить этот первичный, аморфный и диффузный террор уговорами и лозунгами невозможно. Его может остановить только государственный идеологический террор, сужающий рамки «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» до конкретизации представлений о виновности и наказуемости человека. Следовательно, пишет Леонидов, рассматривая и отвергая все имевшие место в истории теории возникновения государства, государство — прежде всего организатор и вдохновитель тех или иных форм взаимного неистребления. Государство — есть практическое воплощение идеи о том, что люди не должны просто так, ни с того, ни с сего, без причины — убивать друг друга. И если уж убивают — то по каким-то правилам, а не в силу эмоциональной несформулированной в обвинение вспышки. Либералы, с точки зрения Леонидова, обманывают всех, когда изымают из сферы осмысления геноцид, истребление, убийство, рассуждая лишь о «плохой или хорошей жизни». Это, по мнению автора, «в высшей степени странно и нелепо». Человек на земле выбирает, в первую очередь, не между разными качествами жизни, а между жизнью — и гибелью, смертью. Этот выбор первичен, а качество жизни — уже второй вопрос, как по значению, так и в рамках последовательности решения. Попытки рассматривать жизнь и быт, политику и социальную сферу в стране без учета постоянно довлеющей угрозы тотального уничтожения, истребления ее населения — с точки зрения Леонидова есть «сферический конь в вакууме». То есть — оторванное от реальности и бесплодное теоретическое построение. Конечно, чисто теоретически, жизнь в окопе, во фронтовой землянке — хуже жизни в квартире со всеми удобствами. Но на практике то — вот что важно понять! — если человек сбежал из окопа, то и в квартире ему никто жить не позволит! Те, кому он сдал фронт обороны — придут и заберут ВСЕ его материальные активы, потому что для них что-то оставить побежденному суть есть упущенная прибыль.
Государство у нас рассматривают как диван, с точки зрения удобства, а на самом деле оно — спасательное средство для утопающего в условиях шторма. Главное в нем — чтобы оно поддерживало на плаву, а условия комфорта и удобства — второстепенный вопрос. Возникая в гиперагрессивной среде первобытного хаоса, зоологического террора всех против всех, государство изначально приняло уродливые формы, которые продиктовала ему сама реальность. Человек, которому отвратительно насилие, может действовать двумя способами:
1) Отречься от всякого насилия — и тем самым оказаться вне жизни, вне всех значимых процессов, без всяких инструментов влияния на окружающих. Такой человек никого не обидит — но никого и не защитит.
2) Вооружится средствами идеологического насилия — то есть стать монстром, побеждающим монстров. В таком состоянии он оказывается носителем всего арсенала насилия: казней, пыток, всех видов орудий убийства и т.п. Но иного выхода у него нет: нечем ответить на нож, кроме ножа, нечем ответить на пулю, кроме пули. Отказ от уничтожения врагов идеи — ведет лишь к тому, что эти враги, не встречая уничтожат носителей идеи.
Два пути отрицания насилия в христианской цивилизации, по мнению Леонидова — это монахи и монархи, монашеское и монархическое движения в ранней истории. Монах честно признается, что он вне жизни, что он — не от мира сего. Он признается в личной слабости, беспомощности, и уповает только на помощь высшей силы. Монах может служить для населения примером, образцом, хранителем знаний и грамотности, но он не может быть защитником. Монастыри прячутся в пустынях — т.е. местах, наименее привлекательных с точки зрения добычи для грабителей. Они отгораживаются от мира стенами и пытаются создать за стенами свой собственный, альтернативный мир — потому что трезво осознают свою неспособность средствами ненасилия что-то изменить в «большом» мире. Монархи — это большие и хорошо вооруженные монстры насилия, заляпанные и кровью, и вообще всей той грязью, которая неизбежна в практической деятельности. Монарх, помазанный на царствие христианской церковью, т.н. «христианнейший монарх» (традиционный средневековый титул королей и императоров) — несет в себе неразрешимое диалектическое противоречие. — С одной стороны, его задача ликвидировать насилие человека над человеком, в этом его миссия, в этом смысл «помазания на царство», в этом христианство видит роль власти. — С другой стороны, этого невозможно добиться, не осуществляя насилия над насильниками, не подавляя средствами террора внутренней агрессии человека. А это значит, что словно в насмешку над крестом собора прямо под ним образуются и плаха, и застенок. Монарх — не монах, он человек практического действия. Он должен организовать и вдохновить взаимное неистребление, создав и силой навязав правила общежития, сожительства в которых нет места беспричинному и неограниченному насилию. Но ведь именно такое насилие вмонтировано в саму природу человека, в структуру его первородного греха!
Чтобы прекратить насилие людей над людьми, монарх должен, прежде всего, всеми средствами добиться безусловного ему повиновения. Не добившись этого, он не имеет не только власти, но даже и смысла существования. Если — пишет Леонидов — я скажу вам те или иные правила поведения, но я для вас никто, не вызываю ни уважения, ни страха — то вы или не услышите меня или пошлете на три буквы. Скажу более — заостряет автор — послав меня в указанных обстоятельствах на три буквы, вы будете правы. Потому что — ну немыслимо же и невозможно выполнять требования любого, кто умеет говорить, умеет облекать в слова свои требования и предложения! Мало ли кто и что предложит вам сделать — не всякого же вы станете слушаться! Но раз так — как без насилия и террора добиться законопослушания от всех? Именно от всех, включая амбициозных и гордых, а не только от легко внушаемых и слабовольных? Государство, как инструмент взаимного неистребления сразу же приняло уродливые формы, которые, в смягченном виде, сохраняет и поныне. Оно не могло пойти путем ненасилия, потому что всякое ненасилие сталкивается либо с прямым отрицанием, либо с лицемерием, притворным соглашательством, за которым — «Васька слушает, да ест». Таким образом, абсолютизм власти исторически противостоит не демократии, как внушают либералы, а мрачной стихии взаимоистребительной анархии. Абсолютизм политический неразрывно связан с Абсолютом, Абсолютной Идеей, что есть философское имя Бога. Точно так же и тоталитаризм (единство и принудительность каких-либо норм и форм поведения для всех) онтологически противоположен не цветущей сложности свободной дискуссии. Он противопоставлен всеобщему мордобою, крайнему примитивизму животности, в котором животные не подчиняются ничему, кроме тёмных инстинктов и прямого непосредственного насилия.
Деспотия возникает не сама по себе, не потому, что людям нечего было делать, кроме как посадить над собой параноиков и садистов. Деспотия исторически рождается как перегиб в обратную сторону при бегстве из инфернально-звериной свободы. Оптимальность человеческого бытия, не только политического, но и вообще любого общественного, находится, по Леонидову, между двух полюсов погибели: 1) Полюс огня. 2) Полюс холода. Эти условные имена Леонидов дает стихии полной, звериной свободы и калечащей душу предельной диктатуры. Если человек, настрадавшийся от издержек чрезмерной «дисциплины», шарахнется в сторону свободы без границ, то он попадет в дикие джунгли, в царство зоологической хищности, которое и является полнотой свободы. Если наоборот, намучившись от хищников (в наши дни наловчившихся мимикрировать под парламентскими, судейскими, адвокатскими и пиаровскими регалиями) — он шарахнется в сторону «полюса холода», стремясь террором вождя «заморозить всю эту мерзость и гнусь» — он рискует попасть в царство вечных льдов чрезмерной деспотии. Если все можно — то это ад. И если ничего нельзя — тоже ад. Крайности смыкаются. Рай — посредине, но среднее состояние поддерживать очень сложно, ибо оно диалектически-противоречиво до неразрешимости. Ну, в самом деле, какое же логическое продолжение у свободолюбия, кроме требования полноты и безусловности свобод? Может ли оно обернуться требованием «поддерживать репрессии на стабильном уровне», на уровне «разумной достаточности»? Конечно же, нет. Свободолюбие потребует отмены всех и всяческих репрессий — и в итоге придет к бандиту Дудаеву, который его и убьет в самом прямом и грубом, физическом смысле слова. Но и наоборот. Если умеренные репрессии дают результат, если они формируют прогрессивную среду, двигают вперед и вверх, то как удержаться их стороннику от «увеличения дозы»? Законничество (противоположность свободолюбия) — если его логически продолжать, потребует закрепить в законе вообще любую мелочь, ибо «и мелочь важна».
Законники в Англии, вызывая ненависть своего современника Байрона, вешали людей за кражу чулка или булочки. А когда великий Байрон их справедливо проклинал — отвечали: — Мы не делаем разницы между мелкой и крупной кражей, точно так же, как мы не делаем разницы между убийством лорда и убийством простолюдина. Таков основной принцип законности! Убийство есть убийство, кого бы ни убили, и кража есть кража, что бы ни украли! Человек, бегущий от огня анархии, от обжигающего пламени распоясавшихся зоологических страстей и похотей свободы — попадает во льды бесчеловечного, немилосердного закона. Его там пытаются заморозить до состояния марионетки, робота — регламентируя деспотически каждый его шаг… Но человек, бегущий из этой вечной мерзлоты — очень рискует перескочить черту оптимальности, и провалится в другую крайность: всеобщей вседозволенности, смуты и анархического беспредела, который граждане вершат над гражданами «горизонтально», обрушив вертикаль власти и помочившись на нее в знак презрения… Человек в сильном государстве — уязвим перед карателями своего государства. А человек в слабом государстве — уязвим перед геноцидом, перед карателями других государств. Помогли ли индейцам их племенные свобода и демократия против англичан? Родившись, как институт преодоления истребления людей людьми, государство вынуждено было вооружиться инструментами истребления, что сделало его уродливым и с виду — лицемерным. Но следует различать револьвер в руках бандита — от точно такого же револьвера в руках охранника. Разница не в револьверах (они, допустим, из одной заводской партии) а в намерениях их обладателей. Либералы же, подчеркивая уродство государственных практик, и порой справедливо указывая на действительно безобразные факты — по сути, стремятся к разоружению часового. Декларируемая ими цель — безоблачная законность и ненасилие — недостижима, в силу природы человека, и они это знают лучше всех.
А раз знают, то их действительная цель — столкнуть общество, народ в стихию центробежной растащиловки и бешенного взаимного истребления. Такой народ, разделившийся в себе, становится легкой добычей иностранных хищников. Происходит хорошо известная нам по «реформам» 90-х годов подмена понятий: Люди не хотят жить ПЛОХО. Имеется в виду, что жить-то они хотят, но только ХОРОШО. А им говорят: ну, не хотите, так и не живите! То есть волю к улучшению жизни подменяют волей к смерти. Как бы ни были плохи дела в нашем государстве — делает вывод Леонидов — никто и никогда не освободит нас от перворожденной обязанности живого человека: защищаться от истребления иностранными государствами. Мы можем сколь угодно возмущаться условиями, в которых живем — но при этом не забывать разницы между «живем» и тотальным истреблением. Надо понимать и разницу между «дали мало» и «не дали совсем ничего». Инстинкт самосохранения от колыбели возложил на нас обязанность держать порох сухим, как бы мы между собой не собачились, распределяя общие активы нации. Иначе придут и убьют всех. И заберут все. Леонидов приводит множество примеров: от древних курганных народов, от которых не осталось даже имени — одни захоронения, до судьбы индейцев, армян, сербов, осетин, абхазов, русских за пределами РФ, народности тутси в Африке и т.п. Наивно надеяться, что наша борьба с внутренними угнетателями (какими бы мерзавцами они ни были) — обойдется без вмешательства внешних сил, алчущих поживы и человечины. Мы не существуем и никогда не существовали в вакууме. Кроме эксплуатации человека человеком есть и такая, «не замеченная» в марксизме форма рыночной прибыли, как геноцид нации нацией. И вот тут, призывает автор читателей, давайте понимать, ребята: эксплуатация оставляет в живых участников отношений (эксплуатируемый — живой), а вот геноциды в живых не оставляют. У того, кто жив — есть еще надежда. У тех народов, которые в могиле — никаких надежд, ни на какое будущее уже нет…» (Берберов).
Да, функция насилия у государства, хотите Вы того или нет, — основополагающая функция. Именно она и обеспечивает государство возможностью управлять страной. Леонидов в своей работе называет это государственное насилие «идеологическим», но зачастую государству приходится пользоваться не только идеологическим насилием, а самым, что ни на есть, прямым. Феномен государственности по Леонидову как раз и заключается в том, что главной причиной «идеологического насилия» любого государства является существование самого человечества, люди просто не могут существовать друг с другом без насилия. А стало быть, эта функция неистребима, как неистребимо и само человечество. Да, зачастую наша Земля-матушка и проживающее на ней человечество переживают страшные природные катаклизмы. Но они их всегда «переживают» и снова возрождаются. А в заключение этой главы предлагаю Вашему вниманию статью Галины Чудиновой «Фасад и страшная изнанка» (источник: https://ruskline.ru/news_rl/2019/03/29/fasad_i_strashnaya_iznanka_/). «Катастрофа былого гиганта СССР, ужасы 1990-х годов памятны всем жителям страны и требуют своего глубокого осмысления. Стремясь поскорее встроиться в западный мир, «реформаторы» пустили под нож все достижения социализма, рекордными темпами банкротили промышленность и сельское хозяйство, в одночасье создали новый класс олигархов под миф, что частная собственность будет эффективнее государственной. В те преступные годы наверх выплыло все самое мерзкое, дикое, бессовестное и беспринципное. В Интернете, в открытом доступе, можно найти информацию о разрушенных заводах и предприятиях Пермского края — вопиющих преступлениях власти. В результате проводимого в стране антинародного политического курса преднамеренному банкротству и ликвидации подверглись предприятия, находившиеся в хорошем техническом состоянии.
Был ликвидирован промышленный комплекс «Велта», где трудились более десяти тысяч работников, а на его территории разместились торговые центры. С завода им. С. Орджоникидзе уволили восемь тысяч работников, распродали имущество завода. Пострадал пермский филиал Государственного института прикладной химии, уничтожены заводы «Бератон» в городе Березники, «Метил» во Всеволодо-Вильве, Юго-Камский машиностроительный завод, судозавод «Кама» в Перми, предприятия в Кизеле, Чусовом, научно-производственное объединение «Точмаш» в городе Чайковский. Ликвидация постигла научно-исследовательские институты, строительные тресты, авторемонтные заводы, фабрики, птицефабрики, свинокомплексы, мясокомбинаты. Общий их перечень мог бы составить несколько страниц. В результате преступной приватизации огромное количество жителей Пермского края остались не у дел, пополнив ряды безработных. Аналогичная ситуация возникла во всех краях, областях и регионах России. Официальные СМИ без устали показывают населению страны радужные картинки наших свершений и строек века, средь которых уже готовый Крымский автомобильный мост, строящийся в Керченском проливе железнодорожный мост, автомобильная трасса «Таврида». Бесспорно, эти грандиозные стройки необходимы ставшему русским Крыму, но оправданы ли затраты на гигантские спортивные проекты? Миллиардные средства затрачены на проведение Олимпиады в Сочи, на Чемпионат мира по футболу, на разного рода спортивные универсиады. Делалось это, главным образом, для иностранных гостей, для создания в их глазах положительного образа России. Иностранцев не возят на разрушение заводы и фабрики, цеха которых с выбитыми окнами, вывезенным оборудованием, выдранными полами смотрятся как объекты, пережившие вражескую бомбёжку. Именно таким выглядит ныне наш Юго-Камский машиностроительный завод, бывший градообразующим предприятием для поселка. Рядом зияют глазницами пустых окон бывшая заводская столовая и здание ПТУ, приобретенные за бесценок и обанкроченные собственниками. Все убытки списаны на безработных, на тех, что вывезли с завода остатки металлолома.
Заинтересована ли нынешняя власть в восстановлении разрушенных заводов и поднятии экономики? Однозначно, нет! На смену «приватизации» пришла «оптимизация» с дальнейшим сокращением рабочих мест, с последующим вымиранием народа. Политик и публицист Юрий Болдырев высказался об этом достаточно откровенно: «Про новые виды войны теперь не пишет только ленивый. Тут и гибридные, и информационные и каких еще только нет. Но один вид войны, мне представляется, осмыслен и описан еще недостаточно. А именно: война односторонняя. Это когда они — наши власти — воюют против нас всерьез, практически, на уничтожение. Бьют нас наотмашь, а мы все еще никак не способны поверить, что это не какие-то случайные или ошибочные «эксцессы исполнителей», ошибки и просчеты на местах, а спланированные и скоординированные действия, являющиеся не побочным результатом, а самой сутью проводимой политики». Как выглядим мы в глазах иностранцев? По словам людей, знающих китайский язык, китайцы видят нас белыми африканцами, не способными навести порядок в собственной стране. Про коллективный Запад нечего и говорить: он спит и видит, как бы уменьшить наше население до сорока-пятидесяти миллионов, обслуживающих нефтяные и газовые трубы, как бы поскорее сделать нас своей колонией. Чудовищное социальное расслоение на сверх богатых и сверх бедных невольно заставляет вспомнить написанный в 1895-м году научно-фантастический роман Герберта Уэллса «Машина времени». Герои романа -изнеженные элои, живущие на поверхности планеты, и таящиеся в ее недрах страшные морлоки, люто ненавидящих элоев, сделавшие их своей добычей. Никто из фантастов не предлагал на суд читателей столь страшную картину будущего. Это не прекрасные и мудрые обитатели Вселенной Эры Великого Кольца из романов Ивана Ефремова: многих жителей нынешней России, спившихся, опустившихся на социальное дно, давно утративших веру в Бога и волю к достойной жизни, можно уподобить морлокам.
Призывы к новой мирной революции все чаще звучат в соцсетях: «Что у нас вышло за общество, в котором на одном полюсе — масса бедных людей, а на другом — кучка семей, интересы которых блюдут суды, полиция, Росгвардия? И все это узаконено Конституцией РФ, закрепившей право частной собственности, но нигде не указавшей, что она должна быть честной! Да такой буржуазный строй, скопировавший все самое худшее с мировых буржуазных систем, давно пора отправить — вместе с его защитниками и выгодоприобретателями — на свалку истории! Но для этого всем трудящимся, понимающим, что дальше так жить нельзя, надо объединяться, организовываться, ибо «один в поле — не воин». Главная проблема России — как выбраться из нынешней катастрофы, тяжелейшей за всю многовековую историю страны. Какой видится ситуация ученым и политикам? По утверждению доктора экономических наук, профессора Валентина Катасонова, страна находится под внешним управлением, и все зависит не только и не столько от Путина или еще от кого-то из власти, а от народа. Военный аналитик, доктор военных наук Константин Сивков главную задачу видит в скорейшем уничтожении «пятой колонны» в Российской Федерации: «Это не те люди, которые бегают с плакатами. Это, к сожалению, целый ряд высших чиновников, а также представителей крупного бизнеса и руководства некоторых госкорпораций. Люди, которые проводят антинародные реформы, которые их навязывают, — это и есть «пятая колонна». Речь идет не о ее физическом истреблении, а о том, чтобы убрать ее от рычагов управления. Когда эти люди взорвут общество, тогда будет проложена дорожка для американских войск». К сожалению, Константин Валентинович не дал четких рекомендаций о том, как реально можно убрать внутренних врагов во власти. Думается, этого можно добиться только сменой политического и экономического курса.
Публицист Андрей Франц в ряде статей дал резкую оценку капитализму как будущему планеты: России удавалось быть великой и говорить собственное слово в мировой цивилизации лишь на путях системного антикапитализма. Духовный антикапитализм — об этом вся русская классика. Социальный и политический антикапитализм — об этом СССР. И эта тема еще далеко не закрыта. Наоборот, системный антикапитализм и сегодня находится на острие цивилизационных поисков человечества. Вопрос мировой революции стоит еще более остро, чем столетие назад. Или человечество убьет капитализм, или капитализм убьет человечество. Вопрос стоит именно так и не иначе. Лишь на этом пути можно сказать и сделать что-то действительно новое и общечеловечески значимое. Лишь здесь русские могут обрести свою идею, перестав быть папуасами, играющимися западными бусами и прочей бижутерией» (Чудинова). Абсолютно правильный упрек Чудиновой к Сивкову о том, что тот «не дал четких рекомендаций о том, как реально можно убрать внутренних врагов во власти». Но этот упрек относится не только к Сивкову, но и ко всем прочим публицистам, ведь никто из них не знает, как сделать это. Ну а, по мнению автора этого сайта, сделать это вообще невозможно. Такая возможность появится у России и всего остального мира только после краха нынешней финансово-экономической системы. Такой крах можно осуществить и руками народа России, например, совершив революцию в России. Однако это — не выход из положения, любой рукотворный кризис мировой системы потянет за собой новую мировую войну и гибель всего человечества. А потому, единственный приемлемый для нас способ осуществления краха мировой финансово-экономической системы является достаточно крупный природный катаклизм. Никак иначе нам с этой проблемой не справиться. Вот потому и молчат публицисты, им просто сказать нечего. Ну а автор этого сайта относится к нашему Мирозданию, как к разумному существу. И прекрасно понимает, что современное человечество (и прежде всего, Запад) не оставило тому никакого выхода — либо гибель всего человечества, либо гибель его какой-то части. И произойти этот катаклизм должен где-то на Западе, а не у нас в России.