Законы, которые мы исполняем
Предлагаю Вашему вниманию довольно интересную и поучительную статью Александра Леонидова «Ельцинизм – могильщик цивилизации» (источник: https://ss69100.livejournal.com/4669677.html). «Зловещая фигура Б. Ельцина – самая мрачная в истории России и одна из самых мрачных в мировой истории. Однако речь не об отдельно взятом политическом, военном и уголовном преступнике, вписавшемся в жуткий «новый мировой порядок», а о ельцинизме, явлении массовом, которое живет и продолжает побеждать. Его негативные последствия цивилизации человеческой, как глубокую рану, предстоит еще исцелять столетиями. Что такое ельцинизм? Откуда черпает инфернальную силу его черная субстанция, почему он такой могущественный и долгий, почему он имеет такую значимость для всей мировой истории, сопоставимую с отпечатками, которые оставили на истории клыки гитлеризма? Не ответив на эти тяжелые вопросы, мы обречены топтаться на месте и прозябать в разрушающейся цивилизации, гаснущей на наших глазах… На протяжении многих веков человеческой истории «капитанами экономики» выступали самые хищные, агрессивные, активные, пронырливые и хищные члены общества. Они сосредотачивали в своих руках легальное богатство стран, оставляя криминальному отребью лишь обноски и объедки с пиршества «элит». В капиталистическом (и докапиталистических) обществах профессиональный преступник, тюремный рецидивист – это неудачник преступного мира. Удачливые преступники, собиратели мощных кланов-мафий в таком обществе сидят не в тюрьме, а в министрах и депутатах. Именно по этой причине «отодвинутости» самыми сильными хищниками, легализующими наворованное, в мировой истории профессиональная преступность играет второстепенную роль и не захватывает политической власти. Точнее, она захватывает ее однажды, в момент формирования государства, а потом в ее рядах происходит естественная ротация, кооптирующая снизу самых алчных, наглых и амбициозных. Особенностью принципиально новой, в муках ХХ века складывавшейся советской экономики, полной ошибками и перекосами, как всегда бывает при первой модели принципиально нового устройства, стала «капитанская бедность». Капитаны производств, если они не составляли криминальной мафии – в сущности, ограничивались советской, весьма умеренной зарплатой, потому что управляли не своими, а народными активами.
Круг личного влияния такого «капитана индустрии» был, конечно, значительно шире, чем у обычного обывателя, но, по сравнению с западными экономиками, очень и очень узок. Ведь директор советского треста или отраслевой министр не владел тем, чем управлял: он был лишь наемный менеджер с весьма скромным объемом полномочий. Про это А. Леонидов в романе «Апологет» сказал так: «не поймешь, кем они были в своих кабинетах и лимузинах, то ли начальниками, то ли подобием жертвенных животных, обреченных на заклание в урочный час». Имеется в виду, что честный советский руководитель, даже самый крупный – не имел клана личной опоры. Все его влияние заключалось в доверии партии, которая росчерком пера давала ему власть – и таким же росчерком отнимала ее без остатка. Это создавало эффект, мало кому понятный в советском обществе: эффект «персональной слабости начальства». Все равно, как герцог или граф не имел бы собственных вассалов, присягающих лично ему, а исключительно руководил бы солдатами, предоставленными королем! Сегодня король дал тебе сто тысяч в подчинение, а завтра забрал, и ты снова одинок, и ничем, кроме собственной шпаги, не командуешь… Такое положение вещей объективно приводило к постоянному усилению нелегального криминального подполья в стране. Складывалось положение, при котором настоящая персонализированная власть и влияние оказывались только в руках у главарей банд. А противостояли им безликие и безвольные назначенцы, временщики на своих местах… Эту угрозу нужно было понять, оценить, искать средства ее нейтрализации. Но в СССР предположить, что чисто-криминальная, тюремно-профессиональная преступность, криминал чистой воды, выйдет из подполья и возьмет власть – никто не мог. Ведь для мировой истории такое было беспрецедентно! Рецидивистов тюрьмы относили к люмпен-пролетариату, к деклассированному элементу и к вымирающим пережиткам проклятого прошлого. Столь нелестная оценка катастрофически не оценивала силы и масштабов зверя, на которого опирался Ельцин в своей политической карьере.
Ведь речь шла о стране, в которой любой силовой отряд, грубо говоря, больше пяти человек – был непременно государственным, и только главари банд имели собственные, автономные от государства, силовые отряды. Вывести свою силу никто, кроме криминальных «авторитетов» не мог – все прочие «занимали» силу у госструктур. Или – выходили одинокими, две руки, две ноги, весь я здесь… Если бы какое-то несчастье парализовало бы госструктуры (что в итоге и случилось) – криминальные банды остались бы ЕДИНСТВЕННОЙ вооруженной и организованной силой в стране! Потому что все легальные руководители – в сущности, одинокие назначенцы, и без поддержки государства полностью «обесточивались». Уже в поздние годы парализовавшей страну горбачевщины криминальные «авторитеты», теневики и цеховики, отчаянные ребята, в СССР ходившие под расстрельной статьей (и ведь не боялись, гады!), все эти созревшие внутри дефицитной экономики мафии – пытаются взять власть в свои руки. Дело не в том, что у них были огромные возможности для подкупа и найма боевиков, необозримые ряды штурмовиков. По правде сказать, их силовые и финансовые возможности в 1989-91 годах были весьма ограничены. Дело совсем в другом: криминал столкнулся с вакуумом власти, предельной дезорганизацией и атомизацией гражданского общества. Он быстро продвигался к власти не в силу своей мощи, а в силу неожиданно обнаружившейся слабости противника. Приход к власти самых откровенных, не фигурально, а буквально выражаясь, бандитов, вожаков разбойничьих шаек сперва носил хаотичный характер «захватного права». Преступность на местах сажала своего «крестного отца» или его представителя на первую роль, объявляло это «демократическим выбором народа», а парализованная власть ничего не могла сделать. Ельцин, которому предстояло стать ценрализованным всероссийским «крестным отцом мафии» – на протяжении всей своей карьеры имел тесные связи с преступным миром и бандподпольем. Но сама идея «централизации паханата» принадлежит, на мой взгляд, американским стратегам, которые в своей войне с исторической Россией первыми оценили роль криминала в политике пост-советизма.
Криминал стал для США подобием иррегулярной армии для царя (казаков и др.). В любом городе его составляли люди автономные, отчаянно-смелые и решительные, привыкшие сами себя кормить и снаряжать, хорошо обученные конспирации и террору, в силу своей криминальности ненавидящие государство, алчные, способные к быстрой мобилизации, привыкшие полагаться на рисковый фарт в воровских делах и т.п. То есть криминал был для США готовой повсеместной армией, асоциальной и антинациональной, жестокой и отчаянной, укомплектованной висельниками-головорезами и удобно расположенной внутри жизненно-важных центров России. Единственным недостатком криминала была его децентрализованность. Воры – люди вольные, и каждый тянет в свою сторону. Выступить единым фронтом по всему СССР без координационных усилий Америки они бы не смогли. Именно американцы изобрели вертикально-интегрированную криминальную диктатуру, захват ворами целой страны, а роль предводителя скоординированных банд и воровских сообществ сыграл Б.Н. Ельцин. Никогда еще в мировой истории политическая власть и уголовное подполье рецидивистов (бывшее, ибо оно стало властью) не сливались до такой неразделимости и тождественности. В своей работе с территориальным криминалом ельцинизм использовал (и использует) целый ряд достаточно эффективных приемов и наработок.
1). Центральная власть (в лице хунты Ельцина) выступила как покровитель грабежа, мародерства и разбоя, не только не препятствуя, но и всячески поощряя, подначивая криминально-воровской террор в городах и селах. Этим ельцинизм купил себе политическую лояльность воровских сообществ. Ведь именно в Ельцине разномастная и очень неоднородная криминальная среда стала видеть гаранта своей безнаказанности и сохранения итогов грабежа.
2). Для подавления политических противников Ельцин мобилизовал криминальный террор, к чему «политические» были явно не готовы. Ведь криминальный террор – самый быстрый и эффективный, он не требует прокурорской бюрократии и документооборота, он не сдерживается никакими правилами или правовыми рамками. Криминалу Ельцин и американцы отводили роль ударных «черных эскадронов», ЧВК, ломающих об колено всякий протест или возражение ельцинизму. Сразу отметим, что криминал не подвел, и в полной мере оправдал возлагавшиеся на политический бандитизм надежды.
3). Таким образом, мир криминала был лояльным к Ельцину из выгоды. И он же сделал поневоле-лояльным Ельцину остальное население путем страха и террора. Население, привычное к долгим правовым процедурам, и совершенно не готовое к скорой, жестокой, неформальной расправе – не нашло, чем на это ответить. Так был повторен «фокус Пиночета»: пусть не любят, но молчать и подчиняться будут!
4). Далее, Ельцин и американцы открыли для себя «принцип Валленштейна» – насчет того, что война кормит саму себя, не нуждаясь в деньгах извне. Оплатой за услуги криминала стали те города, которые ельцинизм отдавал на поток и разграбление этому криминалу. Ельцину не приходилось платить из своего или американского кармана (за исключением ряда особых случаев). Чаще всего организованная преступность просила себе какую-то территорию на разграбление, и после разграбления оказывалась полностью удовлетворенной политическим режимом.
5). Советское общество было фундаментально богато, что не очень чувствовалось в обыденной бытовой жизни, но закладывалось как особые резервы прочности и запасов в советской экономике. Даже простая утилизация советской техники на металлолом (!) уже сама по себе давала миллиарды долларов. Поэтому резервы оплаты грабителей оказались практически неисчерпаемыми: знай, грабь, открываются, слой за слоем, все новые и новые Эльдорадо для конкистадоров!
6). Освоив оплату наемников награбленным во взятых ими с бою городах, ельцинизм на руинах феноменально-богатой страны обнаружил и мобилизационные возможности криминала. Изначально небольшая банда советских уголовников проявляла способности быстро и многократно разрастаться, верстая в себя новых и новых «быков»-исполнителей. Если есть чем платить (а у бандитов было) – то найдутся и те, кому платить!
Опираясь на эти факторы, криминал на местах очень быстро (можно сказать, триумфально) овладел всей советской территорией. Одновременность его выступления и координацию усилий обеспечивали американцы, а символом его торжества стало жуткое мурло Ельцина в телевизоре. Если с криминалом всероссийский «крестный отец мафии» рассчитывался за счет разграбляемых территорий и отраслей, то с американскими покровителями он рассчитался самими территориями. Оплата заокеанских покровителей, в посольстве у которых он рассчитывал укрыться в любую опасную минуту, была более чем щедрой. В сущности, американцы получили от Ельцина все, что не досталось воровскому сообществу, и наоборот. Во многом триумф ельцинизма был связан с тем, что большинство людей вообще не могло вообразить, что такое может быть, и не в кошмарном сне, а в реальности: «такого не может быть, потому что не может быть никогда» – повторяли они, как заклинание, видя, что творится вокруг них. Шок общества был так силен, а потрясение настолько глубоким, что, по сути, общество на много лет провалилось в эмоциональную и интеллектуальную кому… Однако хотя этот обморок постепенно проходит – ошеломляющие «черные» открытия ельцинизма в сфере управления оккупированным народом остаются актуальными и действенными (может, лишь не в той мере, что вначале). Например, союз внутренних воров и иностранных шпионов оказался очень и очень эффективной «убойной» смесью, силу которой мы понимаем только сегодня. Значительно больше, чем полагали политологи, оказались мобилизационно-вовлекающие возможности «освобожденного криминала», когда, захватив политическую власть, он заменил идеологию страны собственной уголовной, тюремно-воровской суб-культурой «по понятиям».
Конфликт между американскими шпионами (дисциплинированными военнослужащими) и воровской вольницей хоть и состоялся (что предполагалось), но не в тех масштабах, о каких сперва думали. Конечно, для строительства и созидания воровской человеко-материал не подходит, но у США и не было цели что-то тут созидать, развивать, строить. Их вполне устраивает вид дикого поля. В то же время вольница воров оказалась весьма падкой на подкуп: фигурально выражаясь, Багира купила голоса волков «свободной стаи» быком на излучине. В итоге американские удары по России были точечными, только в ключевых местах, а роль «пехоты» выполнял бурно разрастающийся уголовный контингент. Вместе они добились разрушения страны, беспрецедентного для мирного (и даже военного) времени. Ельцинизм отнял больше жизней, чем Великая Отечественная война и нанес более существенный экономический ущерб (разруху), чем гитлеровцы. Неожиданной стороной «великой криминальной революции» (как назвал ельцинизм С. Говорухин) стало то, что американизация криминала сочеталась с криминализацией Америки. Мрачное пятно запредельного ельцинского беззакония не могло быть локализовано на территории России или ее обрубка, РФ. Участники погрома стали переносить российские жуткие практики в метрополии стран-победительниц. В числе прочих его многообразных преступлений, ельцинизм разрушил всю систему международного права в планетарных масштабах. Его преступления аннулировали все правовые представления о национальных суверенитетах и неприкосновенности границ, неизменности послевоенного устройства, о статусе агрессора и жертвы и т.п. После Ельцина международное право потеряло смысл и прекратило существовать. В частности, после распада СССР не существует никаких границ государств в юридическом смысле слова – потому что территориальные изменения космических масштабов производились произвольно, односторонне, без какого-либо правового оформления и т.п. Как можно ответить на вопрос «чей Крым?» юристу и вообще человеку с правосознанием, если сама Украина – отделенный сепаратистами кусок России? Как может человек с правосознанием признавать право дробить и резать Россию, но не признавать аналогичного права по отношению к обрубкам этой же самой России? Принадлежит ли Косово Сербии? Оно принадлежало Югославии, чьи границы гарантировали в Потсдаме, Ялте, потом в Хельсинки, а Югославии… нет! Принадлежит ли Косово Сербии – никто уже не знает, потому что и сама Сербия – юридически неопределенное понятие. И так во всем. Ельцинизм открыл «ящик Пандоры», одним росчерком пера расчленив Россию на 15 кусков в угоду американским покровителям.
Понятно, что Ельцина, возглавлявшего самоопределяющуюся преступность, вопросы права совершенно не волновали, в том числе и международного. Но Ельцин сдох, а порожденные им чудовищные коллизии в сфере международных отношений остались. Стройная и выверенная система коллективной безопасности в Европе, выработанная в Хельсинки умнейшими людьми – полностью демонтирована. Самопровозглашенные государства множатся как грибы. И как к ним относиться – никто не знает. То же Косово страны мира признают – а потом отзывают признание, что показывает крайнюю неустойчивость международных отношений. Что это за мир, в котором даже точное число существующих государств(!) неизвестно? То одно вместо двух, то пятнадцать вместо одного, и т.п. Полный юридический коллапс!» (Леонидов). В общем и целом абсолютно правильные слова, только немного преувеличенные, другими словами, налицо гипербола. Да, Ельцин и сам нарушал законы, и позволял это делать своему ближайшему окружению (недаром это окружение прозвали «семейкой»), как говорится, «жил неплохо, и другим не мешал жить». Ну, так это общая черта любого русского человека – жить по совести (по понятиям), а не по законам. Единственная откровенно негативная черта Ельцина заключалась в том, что жизнь забросила его на самый верх власти, а таким как он, там точно не место. А вот его американские «партнеры», те, действительно, развернулись, и начали переписывать под себя законы нашей страны (по своей давнишней привычке – всегда жить по законам). Ну а назвать Ельцина «воровским паханом» — это явное преувеличение. Хотя криминал при нем, действительно, расцвел буйным цветом. И главной опорой этого криминала стал непривычный нам менталитет меньшинства у большинства населения нашей страны. Он-то и спровоцировал в России бандитизм в девяностых годах прошлого века («каждый сам за себя»). По крайней мере, автора вывел «на тропу войны» именно этот менталитет, слава Богу, ненадолго. Ну а добрая половина дворовых друзей автора полегла именно в этой войне. Однако Леонидов абсолютно прав в других своих словах: «Ельцин сдох, а порожденные им чудовищные коллизии в сфере международных отношений остались». Но и тут главной причиной коллизий в международных отношениях явился развал Советского Союза (было два полюса – СССР и США, остался один), за который в ответе, прежде всего, Горбачев, а не Ельцин. Можно, конечно, прибавить сюда и многих других партийцев, но в любом случае, все виновные обладали менталитетом меньшинства. И если уж мы взялись здесь судить кого-то, то в первую очередь это надо сделать в отношении менталитета меньшинства. И привели к появлению в стране такого большого количества обладателей данного менталитета не ошибки отдельных правителей (которые, конечно же, были), а само историческое развитие России, как цивилизации. В любом случае, «все что ни делается, делается к лучшему».
И вовсе не Ельцин «мобилизовал криминальный террор», а наоборот, криминалу понравились новые порядки и он принялся их защищать, а вместе с ними и Ельцина. Мир стал однополярным (под управлением США), а Россия, наоборот – многополярной (под управлением целой кучи олигархов). Россия превратилась в предельно авторитарную (хотя далеко не единую) страну, а подобные страны всегда рождают произвол и криминал. Главной же заслугой Путина автор как раз и считает его деятельность по превращению России в однополярную державу. Другими словами, авторитаризм остался, зато все полюса силы сосредоточились в руках президента Путина (он превратил разрозненный индивидуальный капитализм в капитализм государственный). И это сразу и положительно отозвалось на благосостоянии русского народа. Однако этот эффект, как ему и положено, оказался лишь временным и благополучно закончился к 2012 году. По той простой причине, что еще более государственным капитализм уже никак не сделаешь. В России к этому времени было построено наименее традиционное общество, и начался обратный процесс – построение более традиционного общества. И этот процесс продолжается и сегодня, а его пик придется на 2037 год. В общем, как ни крути, а «все идет своим путем» — оптимизм русского народа по поводу менталитета меньшинства и Западных ценностей полностью «сдулся». Осталось лишь одно недоумение – как мы смогли так быстро развалить великую страну? И тут можно лишь еще раз повторить всем известную истину: «Все что ни делается, делается к лучшему». Такова карма русского народа! Зато теперь подавляющее большинство народа уверено в одном, любая власть – это помойка! А помойки следует держать поодаль, и внимательно следить за порядком на них. В противном случае, там возможен процесс разложения органических отходов. Именно так к власти и следует относиться – не народ существует для власти, а власть для народа. Что же касается «американских законов» в России, то познакомьтесь со статьей из сайта «Крамола» — «Американская конституция России».
«Законодательство России не способно создать новые отношения между людьми, а только закрепить существующие. Действующие законы противоречат и идут параллельно реальности. Налоговые законы используется не так, как вы думаете… Каждый, рожденный СССР мог наблюдать корриду разума и закона под кодовым названием «Облагораживание территории»: «Новостройки всегда заканчиваются ландшафтным дизайном и прокладкой пешеходных дорожек. Строители традиционно прокладывают их там, где считают нужным. Затем жители натаптывают дорожки там, где ходить удобнее. Затем начинается боРБа домоуправов и пешеходов, где первые перекапывают, огораживают и засаживают, а вторые перелезают, сносят и затаптывают». Великая по своей недоступности мысль – сначала дать населению натоптать тропинки, а затем именно их заасфальтировать – кажется управдомам и строителям кощунственной в проявлении подчиненности желаниям какого-то плебса… Тропинки в новостройках – готовое учебное пособие на тему «как надо и как не надо вести себя государству в экономике», где заасфальтированные дорожки, разнообразные изгороди и таблички «не ходить», – и есть те самые законы, по которым живет гражданское общество. «Право (законодательство) не способно создать новые отношения между людьми, а только закрепить существующие», — скажут вам уже на 1м курсе любого юридического факультета, чтобы потом, получив диплом юриста, вы всю остальную жизнь удивлялись, как проектировщики законов пытаются этот несложный закон игнорировать. Ну, вылитые управдомы, без устали перекапывающие тропинки, натоптанные населением и тщетно пытающиеся запустить людской поток по непонятно как и кем спроектированным маршрутам, никак с реальным направлением движения не соотносящихся. Ну вот, а теперь, после такого длинного предисловия приступим к такой интересному вопросу, как налоговое законодательство и налоговая практика и чем они отличаются?
Точнее – как происходит сбор налогов на местности? Опуская такой искрометный процесс, как налоговое планирование, где каждый пункт практики можно иллюстрировать анекдотами, перейдем непосредственно к сбору налогов, который начинается, когда региональному руководителю налоговой службы спускается план по сборам. Региональный руководитель налоговой службы, посмотрев на спущенные сверху цифры, традиционно матерится, придумывает сочные псевдонимы вышестоящим товарищам, а затем созывает платежеспособных вассалов и начинает договариваться, кто и сколько принесет из них в клюве налоговых поступлений. Так как регламентов этой торговли никто не устанавливал, процедур не прописывал, а сам факт такого «договорняка» имеет нехорошие признаки коррупции, идет она очень по-разному – в зависимости от творческих способностей договаривающихся сторон, их театральных талантов, навыков большевиков-подпольщиков и брутальной наглости, которая, как известно, второе счастье. В конце концов (жить то как-то надо) стороны приходят к консенсусу, выраженному в абсолютных цифрах, которые должны ссыпаться в казну ежемесячно и ежеквартально, радуя вышестоящих товарищей руководителя регионального налогового органа правильными цифрами в отчетах и даруя ему и его вассалам какое-то спокойствие на какое-то время. Какое отношение к описанной налоговой практике имеют налоговые ставки и весь налоговый кодекс? Ровно такое же, какое к реальным отношениям в семье имеет семейное право. Вы видели когда-нибудь, чтобы супруги выясняли отношения, держа в руках Семейный кодекс? Хорошо, упростим вопрос, кто вообще знает о существовании такого кодекса? Вот точно так же, как семейный кодекс, используется в повседневной семейной жизни, налоговое законодательство, используется в практике наполнения бюджета реальными деньгами. Это не значит, что не используется никак. Используется, но совсем не так, как вы думаете. Налоговое законодательство призрачно маячит за спиной налоговых жрецов, как некий дамоклов меч, готовый в любую секунду опуститься на головы непокорных. При этом сам меч и его жрецы, для создания правильной атмосферы «стоять-бояться», должны выглядеть сурово и тревожно, как свист в ночи, произносить непонятные слова, совершать загадочные пассы, и вообще всем своим видом демонстрировать, что «торг тут неуместен», а «мстя» за непослушание будет неотвратимой и зубодробительной…
Исходя из вышесказанного, само налоговое законодательство должно быть максимально сложным, запутанным, противоречивым и недоступным для понимания простому смертному, чье дело свинячье – «раз –лежать и два-тихо», и не мешать жрецам совершать священнодействия по освобождению его карманов от грехов и страстей светской жизни. Правда, с внедрением всеобщей грамотности, в среде плебса встречаются экземпляры, одолевшие весь убористый текст налогового законодательства, включая комментарии и судебную практику, а также те, кто имеет возможность пригласить на работу своих жрецов, зачастую из числа «бывших», которые устраивают научные диспуты, машут внутриведомственными инструкциями и вообще ведут себя нелояльно. Но в целом система работает, точнее работала, и только последнее время начала давать очевидные сбои, как любой механизм, действие которого основано на шаманстве, а не на здравом смысле. И вот тут бы повернуться к заклинаниям задом, а к электорату передом и честно признаться, что системный кризис потому так и называется, что в рамках существующей системы не лечится… Однако, «мыши плакали, пищали, но жрали кактус», потому что существующая система недомолвок, сдержек, противовесов давно превратилась в самостоятельную индустрию, в которой комфортно устроились и процветают такое количество экспертов, сталкеров, провайдеров и прочих специалистов по параллельному миру, что их критическая масса задавит любой здравый смысл своим административным и финансовым ресурсом. Рассосаться эта критическая масса жрецов от квазиэкономики может только в одном случае – при кратном сокращении кормовой базы, что сейчас и происходит, вызывая забавные проекты реформ, главной целью которых является сохранение существующего «статус-кво», которые нет смысла цитировать и описывать, так как не может быть, по определению никакого внятного обоснования как налоговой ставке в 1%, так и налоговой ставке в 99%.
Вообще не может никогда, никак и нигде сойтись дебет с кредитом, в котором абсолютно конкретные и точные цифры расходов на социалку, оборону и инфраструктуру балансируются процентом от неизвестной прибыли непонятного числа налогоплательщиков. Знаете, какое сегодня самое популярное объяснение повышению налоговой ставки… ну например с 10% до 11%? «Потому что 10% не хватает…» При этом элементарный и наивный вопрос: «Где налогоплательщик сможет заработать такой доход, чтобы его налоговых отчислений хватило?» — проектировщики современного налогового законодательства почему-то считают оскорблением. Кстати точно таким же оскорблением они считают вопрос: «Зачем брать налоги с бюджетников, которые сами существуют на налоги?»… Про налоги на пенсии вообще молчу, ибо думаю нецензурно… Выход из этой весьма пикантной ситуации, где верхи не могут, но хотят, а низы не хотят, но стесняются, находится там же, где и вход — в сокращении кормовой базы до такой степени, когда всю эту параллельную реальность виртуальной экономики кормить будет просто нечем и некому. Тогда, исключительно под давлением объективных обстоятельств, законодательный процесс пойдет по методике Микеланджело Буонарроти: «Беру камень и отсекаю все лишнее»… В процессе такого отсечения уйдет в небытие все это разноцветие никак не обоснованных ставок и скидок, а останется гражданский договор между налогоплательщиком и государством, в соответствии с которым первый обязуется платить вполне конкретную сумму на содержание второго, а второй – защищать, обеспечивать комфорт и содержать первого в случае его недееспособности. А все остальное – не имеющее ни логического, ни технико-экономического обоснования, будет ликвидировано или тихо отомрет само, как алхимия, астрология и прочее чародейство, ибо природа стремится к совершенству, а совершенство – это отсутствие лишнего.
Как только в этом, природно-естественном направлении двинется политэкономическая и законодательная мысль, сразу станут очевидны решения ныне нерешаемых проблем, например – расширенное воспроизводство населения при падении рождаемости, место и роль семьи в современном урбанизированном мире и даже такая больная тема, как достойное пенсионное обеспечение в условиях старения населения. А пока не теряйте время — почитайте действующее законодательство и подчеркните те места, где оно прямо противоречит или идет параллельно реальности. Обещаю, что в результате вы согласитесь, что «Гари Поттер» — не самая улетная фэнтези… И не стесняйтесь называть абсурд абсурдом, ибо, чем чаще называть вещи своими именами, тем ближе и понятней будут методики перехода в реальность». Авторы представленной выше статьи коснулись лишь одного небольшого аспекта нынешнего «российско-американского законодательства», да и то — слегка. А, по мнению автора этого сайта, сегодня проще придумать абсолютно новое законодательство и широко опубликовать все его аспекты для народного обсуждения, чем переделывать нынешнее. К слову сказать, последним как раз и занимается наш премьер Медведев – вместо того, чтобы отменить все «американизмы» нынешнего законодательства России, он прилагает неимоверные усилия по отмене не таких уж и плохих Советских стандартов, не трогая при этом весь тот мусор, который завезли в Россию во времена Ельцина его «американские советники». Именно этим путем и идет автор этого сайта. Если Вы как следует, покопаетесь в книгах сайта, Вы там найдете «проекты нового законодательства», буквально, по всем важным вопросам. Так что, начало уже положено, надо лишь развивать его все дальше и дальше. И начинать надо прямо с Конституции страны, сделав ее такой, чтобы она не нуждалась в постоянных изменениях. Конституция и константа имеют один корень, который говорит нам, что они постоянны и неизменны! Изменять же можно (да и то, только после утверждения Конституционным судом) лишь конституционные законы. К слову сказать, к тому же надо стремиться и при написании любых других законов. А главное, надо стремиться, чтобы выражение «жить по совести» означало бы одновременно — и жить по законам.