Заметки о власти
В предыдущей главе автор использовал отрывки из книги А.И. Фурсова «Вперед, к победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе». Четвертое издание, дополненное». Источник: https://vk.com/@andrey_fursov-andrei-fursov-zavtra-byla-oprichnina. Предлагаю Вашему вниманию еще несколько отрывков оттуда. «Время паллиативов для России прошло; «приглашение» внешнего правления или торговля территориями маловероятны, и, главное, не решат проблему. Правда, возможна попытка создания на территории РФ неких особых зон, отделенных от «остальной» территории и связанных с глобальным миром, его центрами в значительно большей степени, чем со своей страной. По сути, это анклавы глобального мира. Кенити Омаэ называет их регион-экономиками, или регион-государствами. Регион-экономика — естественная деловая единица «глобальной информационной экономики», которая представляет собой территориально обособленный комплекс, решающий свои проблемы путем привлечения глобальных ресурсов и встраивания себя в глобальные товарные цепи. Регион-экономика — это единица производства и потребления с численностью населения не менее 5 млн. человек (иначе не будет обеспечен привлекательный рынок для потребительских товаров) и не более 20 млн., чтобы обеспечить единство граждан как потребителей. Во всем мире, считает Омаэ, идет рост таких единиц. Это Силиконовая долина в США, районы Сютокен и Кансай в Японии, Баден-Вюртемберг в Германии, Лангедок — Руссийон — Каталония (Франция — Испания) и др. Необходимо отметить, что все указанные регион-экономики возникают не посреди моря бедности и разрухи, а как органичный авангард промышленно развитых экономик. Возникновение таких регионов в бедных странах поставит задачу эффективной изоляции/сегрегации их от бедноты, вплоть до возведения стен. Подобные «нео-средневековые города» уже появились, например, Альфавиль в Бразилии. Огромный город-регион, отделенный мощными укреплениями от мира бедноты описан К. Бенедиктовым в романе «Битва за Асгард». В России «асгарды» не пройдут — по той же причине, по которой здесь не прошли феодализм и капитализм. Перефразируя фразу Тютчева о России, что она — Ахилл, у которого пятка везде, можно сказать, что русские «асгарды» будут сплошными пятками, хотя и просуществовать какое-то время «под знаменем» инноваций — пока не будут «распилены» инновационные средства — могут. Короче, куда ни кинь, всюду клин, а ситуация запущена и усиливается мировым кризисом.
Можно ли прекратить бесконечность тупика с помощью опричнины, применением «опричного принципа»? Русская история показывает, что можно. Но все зависит от того, кто, как и в «блоке» с каким принципом станет его применять. Если опричный принцип соединится с олигархическим, мы получим второе издание питерской версии. Пользуясь терминологией XX века, это будет даже не право-авторитарный, а право-тоталитарный режим, а еще точнее — тоталитарно-анархический, что-то вроде описанного О. Маркеевым в романе «Неучтенный фактор». Скажу прямо: у правой диктатуры в постсоветской России шансы невелики. Своих сил продержаться у нее мало, значит, понадобятся «чужие штыки» и внешнее управление. Оккупация России чужаками всегда кончалась плохо для чужаков и коллаборационистов. Если же опричный принцип блокируется с самодержавно-национальным, то результатом будет левая диктатура, и этот вариант намного более вероятен, хотя бы потому, что в России власть всегда важнее собственности, и в этом плане, с точки зрения русской истории, как пореформенная Россия, так и постсоветская РФ суть социально-экономические извращения (не потому ли в обеих так много и половых извращенцев — abyssus abyssum invocat, «бездна бездну призывает»). Вполне возможен раскол верхушки и столкновение двух типов опричнины — «грозненского» и «питерского», и это будет новация в развитии опричного принципа. За первым будет стоять схема нации-корпорации и империи, за вторым — «регион-государства» («рынка-государства»), условно говоря, «Пятый Рим» против «Асгарда». При этом при прочих равных большие шансы на победу имеет та опричнина, которая успешнее сыграет на мировой арене, использовав противоречия возможных недругов и создав сеть международных союзов. Год назад, выступая в Гаване на конгрессе по глобальным проблемам, я сказал, что нациям-корпорациям (или государствам, избравшим этот путь, автоматически предполагающий левую диктатуру) в борьбе с неоимпериализмом, транснациональными корпорациями и корпорациями-государствами необходим союз — нечто вроде V Интернационала. Помимо прочего, это заставит буржуинов распылять силы.
Впрочем, не исключена еще одна новация-выверт русской истории: синтез «грозненской» и «питерской» версий опричнины, хотя здесь сразу же возникает много проблем. Но нам не привыкать: Россия страна и проблемная, и экспериментальная, здесь часто работает принцип «не жалко никого: ни тебя, ни себя, ни его» (слова из песни в фильме «Бумер»). Победа «левой опричнины» — это только начало тяжелого пути, который можно охарактеризовать фразой ненавистника России, Черчилля: кровь, пот и слезы. Новая опричнина будет разворачиваться в обществе намного более разложившемся и криминализованном, чем сталинская. И это, несомненно, наложит свой отпечаток на нео-опричнину — здесь не надо питать иллюзий. Далее. Нынешняя Россия — это обнажившиеся пласты-дефекты сразу нескольких эпох русской истории, концы и начала в бардаке последних десятилетий спутались между собой — «все смешалось в диком танце» (Н.Заболоцкий). РФ — футуро-архаическое общество: рядом с виртуальным миром XXI века существуют материальные реалии XVIII–XIX веков, не говоря уже о сосуществовании различных типов русского человека различных эпох. Тут тебе и пугачевский «тулупчик заячий», и мундир генерала Скобелева, и буденовки и кожанки чекистов и люберов, и малиновые пиджаки «новых русских». Как заметил уже цитировавшийся мной О. Маркеев, «бронепоезд очередной российской революции лбом таранит рубежи двадцать первого века, а хвостовые вагоны еще болтаются на стыках века девятнадцатого». Социально-экономическая неоднородность страны, отражающая нерешенность проблем сразу нескольких стадиально различных экономических укладов-т.е. нерешенность в прошлом, «приехавшая» в будущее — все это тоже проблемы, которые надо будет решать, причем быстро и одновременно, преодолевая при этом сопротивление предыдущей эпохи, криминала и пассивность населения. Ну и, естественно, сопротивления внешних сил» (Фурсов).
В общем и целом автор согласен с Фурсовым. Однако, рассуждая о различных типах «опричнины», тот не заметил главного — любая опричнина всегда и везде выступала против власти и возглавлялась властью же. Опричники Ивана Грозного боролись с боярами (одна часть действующей власти боролась с другой частью), чекисты боролись с бывшей властью, которая могла стать будущей властью, а «сталинские орлы» — исключительно с возможной будущей властью. Таким образом, опричнина становилась возможной только в одном случае — когда внутри действующей власти существовали силы, которые хотели кардинально изменить эту самую власть. А есть ли такие силы внутри нынешней Российской власти? По мнению автора, нет. Когда Путин пришел во власть, такая сила была (автор называет ее командой Путина), и сам же Путин возглавил ее. И «опричники» Путина успешно решили все стоящие перед ними задачи (в первые два срока). А сегодня автор такой силы не видит. Более того, автор не видит в современной России ни одной политический силы, которая могла стать хоть когда-нибудь в будущем новой «опричниной». Увы, но это правда. Для появления опричнины обязательно нужны две исторические фигуры — одна в самой власти (обязательно в единственном числе), другая за ее пределами (эта фигура обычно — групповая). Например, Иван Грозный и Малюта Скуратов со своей опричниной, Ленин и Дзержинский с ЧК, Сталин и Берия с НКВД, Путин и команда Путина. И выполнив свою работу, опричники обычно достаточно быстро выводятся из игры. Присмотритесь к нынешней власти. Вы видите там хотя бы одну фигуру, кроме Путина? Вы спросите, а как же его команда? Они выполнили свою работу и выведены из игры, а скоро выйдет из игры и сам Путин (по крайне мере, не позднее 2024 года). Так что, для появления новой опричнины, нам нужна какая-то другая фигура во власти и группа поддержки рядом с ней! Их-то автор и не видит, а зрение у него, кстати, отменное. Да, Вы правы, мы не сразу рассмотрели и Путина, в свое время. Вполне возможно, что и новая фигура во власти уже присутствует, но пока не афишируется. А вот что говорит о Российской власти В.Л. Авагян в своей статье «Алогизм — орудие разрушителей» (источник: https://ss69100.livejournal.com/4410814.html).
«В ответ на вычурный вопрос «Россия — государство, успешно объединившее в себе как несправедливость капитализма, так и несвободу социализма». Вы согласны с этим утверждением? Некий Андрей Авраменко в рамках «Либерального просветительского проекта», как он сам это называет, отвечает звонкими, но совершенно алогичными штампами. То, что штамп, навязший в зубах от повторения, и потому КАК БЫ не требующий доказательств — орудие разрушителей, понятно. Скажи человеку сто раз, что он свинья — он и захрюкает. Но нам интереснее другое: как работает оружие разрушения общества и мозга, пресловутый АЛОГИЗМ. Алогизм — утверждение, не имеющее ни оснований, ни проверки по итогам. Оно ни на чем не обосновывается, и ни к чему не ведет. При этом оно лишено цветастой оригинальности АБСУРДА, серо и с виду вполне обыденно. И потому легче проскальзывает в сознание человека, разрушая там логико-аналитический аппарат. Итак, что же пишет сектант либерализма А. Авраменко в рамках «Либерального просветительского проекта»? Чем засоряет он неокрепшие умы молодежи? Вначале процитируем: — Нет, не согласен. — говорит Авраменко — Цитируемое выражение представляет собой лирическое и поверхностное восприятие того, что происходит в нашей стране при отстраненном нежелании понять истинное положение дел… в России нет капитализма — если бы он был, то уровень жизни россиян был бы намного выше. То есть в понимании Авраменко капитализм — не способ производства и не структура общественных отношений, а только и единственно уровень жизни. Капитализм начинается с некоей отметки уровня жизни, до которой его еще нет, а после которой (каким бы образом уровень жизни ни сложился). По Авраменко получается, что при капитализме не бывает бедности (в этом с ним спорят классики литературы всех народов), а если видишь бедность — то перед тобой не капитализм. В таких утверждениях (весьма распространенных в наши дни, когда российский капитализм называют «неправильным», в пику ему ищут какой-то мифический «правильный» капитализм) — нет ни оснований, ни итоговой проверяемости утверждения. Почему при капитализме обязательно должен быть высокий уровень жизни, и у кого? У всех? Если у всех — откуда возьмется неравенство? И как называть те системы, в которых рыночные отношения есть, все элементы капитализма есть, а высокого уровня жизни «не получилось»?
Но главное не в этом алогизме, который пытается вывести капитализм из-под всякой социальной критики, и подменяет термин «процветание» термином «капитализм». Далее Авраменко пишет (а его точка зрения типична для либералов, особенно для неопытной зеленой молодежи): — Но экономика России по большей части принадлежит власти, а в той части, которая ей не принадлежит, управляется ею. Частная собственность является условной и может быть под любым предлогом и в любое время изъята и перераспределена, чему есть много примеров. Проблемы с независимостью судебной системы признает даже исполнительная власть, которая сосредоточила в своих руках все нити государственного управления. Предприниматели готовы вкладывать свои капиталы в российскую экономику только при условии специальных гарантий со стороны власти — это ли не признак дисфункции экономической системы? Здесь мы находим целую гроздь очевидных алогизмов, которые в концентрированном виде показывают нам весь маразм и пустословие либерализма как идеи. Не только трудно, но и невозможно представить себе ситуацию, в которой «экономика страны Х» не принадлежит власти и не управляется ею. А как тогда называется то (те), кому экономика принадлежит, и кто ею управляет? К тому же их «частная собственность» безусловна и не может быть изъята и перераспределена в принципе? Что это за структура, и кто эти люди? Вы говорите, что они «не власть» — а кто они тогда? И что тогда в вашем понимании власть, если ей ничего не принадлежит, ничего ею не управляется, если она не может ни изымать, ни перераспределять собственности собственников? Чем такая власть отличается от хора старушек в богадельне? В чем проявляется власть этой «власти»? В пении гимнов? В изречении деклараций? В шоу предвыборной клоунады? Но, понимаете, певцом, декламатором и клоуном можно быть, вовсе никак не соприкасаясь с властью! Певцы, декламаторы и клоуны к власти, как явлению, отношения не имеют, и живут своим ремеслом… Вы же предлагаете называть «властью в стране» не тех, кто всем владеет и всем управляет, не тех, кто распределяет блага и распоряжается поведением людей — а певцов и клоунов. И тем самым вы обессмысливаете язык. Не только русский — вообще научный понятийный язык.
На любом языке мира (естественно, при переводе) власть — это те люди, которые владеют, управляют, распоряжаются и распределяют. Если их вывести за скобки, то в слове «власть» не остается никакого смысла или содержания. Сказать, что власти не принадлежит экономика, что власть не управляет экономикой, власть не вправе ничего изъять и перераспределить – это значит, сказать, что власти не принадлежит территория! О чем мы с вами тогда говорим? О «правительстве в изгнании»? О польском правительстве, которое сидит в Лондоне, пока Гитлер управляет и распоряжается всеми активами на польской территории, как ее захватчик и новый владелец? В любой стране мира, кроме Сомали, может быть, «предприниматели готовы вкладывать свои капиталы в российскую экономику только при условии специальных гарантий со стороны власти». И это ли не «признак дисфункции экономической системы», а норма цивилизованной жизни. Ну, объясните вы, ненормальные, нам нормальным — кто, если не власть, должен давать гарантии предпринимателям, вкладывающим в развитие территории капиталы?! Ну, кто? Полевые командиры? Главари лесных банд? Спортлото, в которое собирались писать жалобу персонажи песни Высоцкого? Это же бред — изрекаемый под видом великого знания жизни! Вообразите, предприниматель хочет построить завод или порт. А госчиновники ему говорят — мы тебе, парень ничего гарантировать не будем и не хотим, ибо это не в нашей компетенции! Ты вон иди к криминальному авторитету Николе Питерскому, и если он тебе «зуб даст», что тебе у нас будет не в падло, тогда все зашибись… А у нас гарантировать твои инвестиции ни прав, ни сил нету… Это же безумие, но по этому безумию, как по норме, предлагают жить целым странам, и даже большим странам! Как сетует Авраменко: — Там, где во всем доминирует государство, свободе места практически нет.
И с ним как бы трудно спорить! А там, где везде доминирует свобода — места государству практически нет. И называется это «Сомали», где всем заправляют главари банд «на районе», полевые командиры групп боевиков. Их свобода — безгранична. Поспорите? Со мной — не нужно. С НИМИ езжайте поспорить — чего они могут, а чего не могут в рамках их свободы. Езжайте, и посмотрите сами, как живется там, где одна свобода и нет места государству… Авраменко, не понимая, как он смешон и жалок, пишет: — Свобода и капитализм есть там, где очень мало государства, где власть ограничена в своих возможностях, где она подконтрольна и подчинена закону. И я пытаюсь понять — я искренне пытаюсь понять! — что в понимании этого сумасшедшего «закон»? Это какой-то инопланетянин, который перемещается на летающей тарелке, и лучами бластеров срезает тех, кто не желает «подчинятся закону»? Как может закон существовать отдельно от власти? В мировой истории власть законом ограничивает общество… А так, чтобы закон ограничивал власть? Как? Магическими заклинаниями? Или другой, настоящей властью — которая над этой, ограниченной и ненастоящей? Вы понимаете, что закон не может действовать сам по себе? Вы понимаете, что у брошюры, в виде которой он опубликован, нет ни рук, ни ног, ни холодного, ни огнестрельного оружия? И что брошюра не может соскочить с полки и САМА кого-то остановить, что-то пресечь? И всякий раз останавливают и пресекают ЛЮДИ — по закону или без него, но ЛЮДИ? И кто же те люди, которые будут ограничивать власть — и почему тогда они не называются властью? И кто дал Авраменке гарантии, что эти люди, ограничивающие власть — сами не воспользуются своей сверхвластью с корыстными и злыми целями? Если на земле обетованной либералом «очень мало государства» — то чего там много? Если «власть ограничена в своих возможностях» — как она тогда справится со своими обязанностями?
В «гостях у сказки», в причудливом шизофреническом сознании либералов — кучка злоумышленников захватила собственность и влияние, и яростно злоупотребляет ими. Казалось бы, очевидно, что отнять у кучки злодеев собственность и влияние может только сильное государство! То, которое сильнее их мафий и кланов, сильнее их организованных преступных группировок… Но либералы делают прямо противоположный вывод! А какой тогда инструмент, чтобы унять мафию и злодеев? Государства вам не нужно, государства должно быть мало, собственность — неприкосновенна и т.п. Ну, так ведь именно это вы и имеете! Государство ушло, криминальная мафия пришла на его место. И что вас не устраивает? Как можно бороться со злоупотреблениями сверхбогатых частных собственников, гребущих все под себя — если государство сокращать и умалять? Если вас никто не притесняет — чего вам жаловаться на государство, а? Раз вас не притесняют? А если вас притесняют — вам нужна сила, которая мощнее сил притеснителей! Потому что если сильнее притеснителей никого не найдется — никто не сможет им помешать вас притеснять! Если государство ничем у вас не распоряжается — и не должно — понятно, что кто-то будет распоряжаться всеми активами ВМЕСТО государства. Ибо ценный актив бесхозным не бывает. Отказалось от него государство — перехватила мафия. Выбили одну мафию — перехватила другая. Как иначе вы видите это дело? В основе либерального бреда — зловещий и активно насаждаемый АЛОГИЗМ. В его рамках, как на майданах в Киеве, энергия протестов от изуверства капитализма направляется на… укрепление того самого капитализма, который и вызвал протесты! Нам не нравится разбой хозяев жизни, отнявших у нас почти все. И потому что мы делаем? Мы добиваем государство, сокращаем его до минимума — чтобы никто не мешал хозяевам жизни отнимать у нас все.
Такие горе-теоретики, как Авраменко, предлагают отделить экономику от власти, чтобы экономические процессы не контролировались властями. А КЕМ тогда они будут контролироваться? Теневыми «авторитетами», криминальными «крышами»? Или Спортлото? Они предлагают забетонировать частную собственность так, чтобы она стала безусловной, неизымаемой и незыблемой. Они хотят отделить суд от исполнительной власти, создав в стране двоевластие, причину гражданских войн. И все это они называют источником небывалого расцвета, изобилия и процветания! Если речь идет о расцвете, изобилии и процветании наших врагов, то согласен: врагу куда выгоднее, чтобы мы сами себя убили. Да и уровень жизни складывается по-разному. Высокий уровень жизни может быть следствием лотерейного выигрыша или наркоторговли, проституции или разбоя, воинственности, обложившей данью все окрестные племена (американский вариант). Он может быть итогом случайного географического положения, случайной комбинации факторов, он может быть сырьевым и ресурсным, и т.п. Высокий доход человека сам по себе ни о чем не говорит: ни об уровне образования и культуры, ни об уровне интеллекта и нравственности, ни о перспективности, цивилизационной ценности человека. Говоря проще: деньги в кармане не есть человек. И деньги, и карман — отдельно, а человек, как личность, отдельно. То, что им кажется «правильным» капитализмом — на самом деле есть зависимый от разграбления периферии центр системы грабежа. В центре системы путем «сволачивания» благ со всего света повышается уровень жизни, и неразрывно с этим связана лютая нищета стран периферийного капитализма. Существовать отдельно от «неправильного» (т.е. периферийного) капитализма «правильный» (сглаживающий ужасы нищеты) капитализм колониальных метрополий не может» (Авагян). И автор как всегда согласен с мыслями Авагяна (при одном условии — если заменить слово «либерализм» на неолиберализм, а либералов на «либерастов»). Однако эти мысли необходимо немного «подсветить». Вот, давайте, этим и займемся.
Дело в том, что Авагян говорит в своей статье именно о «бандитской власти» (а никакой другой власти мы и не видели). Как ни грустно, но все государства современного мира — исключительно бандитские, (то есть, государства, в которых народ зависит от власти, а власть от народа никак не зависит), в том числе, и Россия. Ну а самое бандитское государство, это, конечно, Соединенные Штаты Америки. К слову сказать, в любой банде и во все времена обязательно была своя опричнина, вывод делайте сами. И прав Авагян, когда говорит, что «нам не нравится разбой хозяев жизни, отнявших у нас почти все». Прав он и в том, что порой в результате этого «мы добиваем государство, сокращаем его до минимума» — именно это и называется революцией. Не спорит автор и с тем, что «ценный актив бесхозным не бывает. Отказалось от него государство — перехватила мафия. Выбили одну мафию — перехватила другая». Другое дело, что у автора этого сайта и Авагяна — совсем разное отношение к государству и мафии. Согласно Авагяну, если «ценный актив» принадлежит государству — это хорошо, а если мафии, то плохо. А, по мнению автора, если государство бандитское, то и никакой разницы нет. Суть-то остается прежней — бандиты (и там, и там) отбирают у народа деньги, часть из них возвращают обратно, чтобы народ смог прожить, а остальную часть забирают себе на обогащение. Вы можете возразить, мол, государство занимается еще и социальной политикой. Так и банды тоже занимаются социальной поддержкой рядовых бандитов, просто масштабы любого государства, в том числе, и его социальной политики, значительно больше, чем любой банды внутри этого государства. В общем, как ни называй, а бандит, он и в Африке — бандит. Согласен автор и с тем, что «если вас притесняют — вам нужна сила, которая мощнее сил притеснителей!» Впрочем, если Вас притесняют одни бандиты, а Вы обратились за помощью к другим бандитам, лучше Вам точно не станет.
Единственный выход из такого положения — это физически уничтожить и тех, и других бандитов. Но делать этого не разрешает закон! А потому, жить надо не по закону, а по понятиям (по совести). Именно этим всегда отличался и отличается русский народ от всех прочих народов. Именно поэтому в его менталитете Справедливость всегда стояла и стоит на самом первом месте. Кстати, большинство Мировых религий разрешает человеку убивать других людей «за правое дело»! В любом случае, убив человека, Вы лишь возвращаете его сознание «домой». Правда, не совсем понятно, кто будет определять «правое» это дело, или нет. В прошлом этим вопросом занималась Церковь, и надо признать, что получалось это у нее далеко не самым лучшим способом. А сегодня этот вопрос решают «бандиты» во власти. Думаете, у них лучше получается? И какой отсюда следует вывод? Лишь один — вопросами жизни и смерти должны заниматься все люди нашего мира, либо по отдельности, либо сообща. И очевидно, что второй способ значительно предпочтительней первого. Именно его и реализовали русские люди в далеком прошлом на вечевых собраниях. А отсюда еще один вывод — «верх, в конце концов, всегда берет большинство». Как видите, «начали мы за здравие, а закончили за упокой», но это и есть единственно правильная логика нашей жизни. «Любая жизнь подразумевает смерть», хотите Вы того или нет. Впрочем, мы немного отвлеклись от темы, вернемся к власти и народу. «Что, если однажды человек, благодаря научно-техническому прогрессу станет богоподобным в своих возможностях? Чем мы займемся? Ответ на этот вопрос попытались дать Аркадий и Борис Стругацкие в своей повести «Трудно быть богом». В книге авторы рисуют нам именно такого человека — могущественного, сверхсильного, которому покоряется сама Вселенная. Научный прогресс идет рука об руку с прогрессом нравственным — люди этого мира не только умны, но и добры; в почете не только сила, но и милосердие. И такое в буквальном смысле слова райское общество осуществляет экспансию к далекой планете — где живут люди, похожие на нас когда-то давно — в эпоху средневековья. Мудрые и добрые сверхлюди, разумеется, стараются насаждать мораль и тягу к знаниям… Но у них ничего не получается.
В конечном итоге разведчик Антон-Румата понимает, что он бессилен перед непробиваемой тупостью и недальновидностью целого народа. В диалогах мы понимаем, что земляне — буквально всесильны, они могут истребить этих существ и заселить планету другими, могут даже загипнотизировать их и привить тягу к знаниям… Но они не делают этого, дабы не лишать людей этого мира свободной воли и собственной истории. И все завершаются неудачей, а животное начало в людях оказывается значительно сильнее, нежели мысли о «добром» и «светлом». Казалось бы, типичная повесть советского прогрессизма, в чем гниль философии? Что такое, современникам незаметное, насадили в эту повесть коварные Стругацкие, деформировав мышление значительной части своих сверстников и молодежи моего поколения? Все слишком очевидно — но, к сожалению, только сейчас, когда уже поздно обозревать очевидности. Если бы я на машине времени перенесся бы в прошлое, и при чем, в роли цензора от КПСС, знаете что я бы на основании современных своих знаний сказал Стругацким? Не врите! — первые два слова, которые я бы сказал этим братьям. — Все хорошее, если оно по-настоящему хорошее, очень легко усваивается людьми на любом уровне дикости и варварства. Деревенский парень, предки которого, да и он сам, веками ходили в лаптях — одевает фабричные ботинки, и уже через день в них, как влитой. Электрические лампы, трактора, удобрения, радио, телевизор — сколько времени понадобилось, чтобы к ним привыкнуть тем, кто тысячи лет жил без них? Вы позавчера провели интернет, вчера подросток научился им пользоваться, а уже сегодня он себе жизни без интернета не мыслит! Поэтому не врите! Хорошее — когда оно хорошее — усваивается «на раз». И если бы ваш гнилой Антон давал людям действительно хорошие, подлинно-позитивные вещи — люди бы их приняли моментально. А в чем проблема? А проблема в том, что вы внутри гнилые, и герой у вас получился внутри гнилым. И под видом «великого счастья» он пытается впихнуть средневековым людям не электрическую лампу, не трактор марки «Сталинец», а свою гнилую интеллигентскую либеральную рефлексию. Которая отторгается средневековыми (и любыми здоровыми людьми) ИМЕННО по той причине, что никакой мудрости в ней нет, а есть лишь лжемудрствование и блудомыслие. Если бы вы грязным и оборванным средневековым людям подарили «Сталинца» с табуном лошадей в движке — они бы совсем иначе это приняли и к вам бы иначе относились. Но вы им пихаете в голову лишь заносчивые мысли о своем превосходстве над ними, которое заключается лишь в том, что вы можете их убить. Но из доброты не убиваете. Что из этого они должны принять, и как они могут это применить к своему средневековью?
Либералы давно уже исподволь готовили общество к своим гадостям. В неудаче Антона-Руматы они предсказывают неудачу либеральной идеи в России. Они почуяли уже тогда, что основную массу людей не вдохновит «великое счастье» быть обобранными ради обжорства кучки «избранных» воров. И они стали загодя ныть, что люди темные, плохие, средневековые, что они не понимают своего счастья быть обокраденными самим Собчаком, самим Ходорковским! Людям на блюдце несут счастье поездок в Европу, в лучшие отели — а люди морду воротят! Почему? Потому что люди — дрянь. Они, вместо того, чтобы радоваться, как эстонцы, что дядя, закрывший их завод и укравший их зарплату с пенсией, поехал в Монте-Карло рулетку крутить — подло и средневеково не видят в этом радости. Любой человек живет без удобств, пока их нет, но моментально привыкает к удобствам, как только они появились. Любой элемент нашего бытового комфорта однажды появился внезапно, как дон Румата-Антон. Наши мамы и папы, что 200 лет привыкали к телефону? Или триста лет им нужно было, чтобы научится включать телевизор? Или кто-то из «отсталых людишек» злобно сломал водопровод, предпочитая, в силу отсталости, носить воду с колодца, по старинке? Но в том-то все и дело, что под видом прогресса и просвещения, под видом светлого будущего Румата дает средневековцам какую-то сомнительную и двусмысленную дрянь, вызывающую массу вопросов, на которые Румата не может ответить. И выступает прообразом обиженного Явлинского — который весь из себя умный, прогрессивный, все знает, все понимает — только людям объяснить не может. Но не потому, что Явлинский (или Румата) плохой, а потому что люди плохие! На самом деле разведчики Стругацких прилетели не из коммунистического завтра, а из либерального тупика. У них нет четких представлений о добре и зле, нет проекта, по которому строят общество. Если бы на их месте были бы отчаянные конкистадоры, ничуть не задумывавшиеся, насаждать ли католицизм или нет; или сталинцы, твердо знавшие, каким должно быть идеальное общество — то интеллигентских соплей бы не вышло.
Цивилизация терпит варварство только когда слабее его. А как только технически сильнее — особых рефлексий не испытывает: вижу, что есть, знаю, как надо, отсекаю лишнее, добавляю недостающее. Все средневековые — построились в колонну, и в колхоз! Вот вам трактор, вот вам ссуда на посевные работы, вот вам ГСМ, ну и все прочее, для зачина передового хозяйства. Чем богаты, тем и рады! Либерализм же начинает свою заунывную и загробную песнь, о том, что строем в колхоз гнать не надо, даже если трактор есть (а если нет — тогда тем более), что «все формы равноценны», что у каннибала есть своя правда — как и у сожранного каннибалом, и т.п. Поэтому по части созидания либерализм — ноль. Ноль без палочки. Антон-Румата, искалеченный латентным либерализмом через своих родителей, братьев Стругацких, не организовывает ни индустриализации, ни коллективизации, ни ликбеза, ни партячеек, ни изб-читален. Он не разворачивает репрессий против «врагов народа» — не видит и самого народа, только быдло противное. Это и есть логика невмешательства, которую демонстрируют Стругацкие, как высший гуманизм. Мы там, на Земле, создали коммунизм, но только для себя. А вы свой сами стройте, со стадии Средневековья… Книга вроде бы советская — а если подумать, то совсем не советская. СССР не предложил Монголии и Тыве пройти все формации с первобытно-общинной! Он их сразу из родо-племенного строя взял в соцлагерь. Что же такого случилось в советском обществе, что во глубине советских руд два очень популярных советских фантаста выдумывают бредовейшую концепцию «невмешательства» и наблюдения за корчами мук отсталого общества? Зачем тогда весь советский путь борьбы — всякий человек дойдет когда-нибудь до того, до чего дойдет… И борьбы никакой не нужно! Посмотрели на фашистов, рожицу презрения скорчили — мол, не комильфо, и отвернулись…
Настоящее-то Добро, каким знает его человеческая история — прежде всего яростная и вооруженная борьба со злом. А не лежки на диване в гордом осознании «абсолютной доброты» своей абсолютной неподвижности. Румата не может ничего доказать средневековцам — прежде всего потому, что ему НЕЧЕГО им сказать. Будь на его месте герой Шолохова или Булгакова, красный или белый — уж они бы нашли, как выражаться в этой толпе. А герой Стругацких — изнутри пуст, как пересохший орех. У него и высшее добро в бездействии, и высшая мудрость в невмешательстве… Он в точности предваряет грядущих либералов, проповедуя какую-то дрянь и околесицу «европейского выбора» и огорчаясь до слез, что массам это неинтересно, непонятно и через какое-то время раздражать начинает. «Европейский выбор» — это не тогда, когда у тебя европейцы последние твои гроши вместе с землей сперли. «Европейский выбор» (если уж на то пошло, поганым их языком выражаясь) — это Европа у тебя дома, а не в Европе. Это когда ты из землянки переехал в городскую квартиру со всеми удобствами, когда ты от сохи перешел на трактор и комбайн, это когда ты стал получать на своей работе больше (а не меньше). А ваш «европейский выбор» — это чистой воды колониализм. Компрадорщина. Низкопоклонство перед «белыми сахибами», перед пробковыми шлемами колонизаторов. Ваш выбор — азиатский и африканский, в самом худшем смысле этих слов. Вы повторяете «путь в Европу» самых отсталых и продажных азиатских и африканских племенных вождей, обалдевших от вида английских кораблей, а особенно от их пушек» («Философия Стругацких: внутренняя гниль», Источник: https://economicsandwe.com/FE4082CC16EC3ED3/). Наверняка, многие читатели не согласятся с автором этого опуса, однако и в его словах есть доля правды, и немалая. Ну а первое, что необходимо сделать, это заменить слово «либерализм» на неолиберализм, а либералов — на «либерастов». Сам же автор всегда любил читать разнообразные произведения Стругацких, да и сейчас, время от времени, их перечитывает. Даже, если они и были «либерастами», то совсем не воинствующие (как очень многие стали сегодня). А стало быть, и «гниль» — не в мыслях Стругацких, а в головах современных воинствующих «либерастов».